— В Государственную думу, на расчет. Конечно, знаете, что
государь император пожаловал Думе власть для установления порядка, вот, значит, к ней и стекается… все хорошее-плохое, как я понимаю.
Из канцелярии Сената Нехлюдов поехал в комиссию прошений к имевшему в ней влияние чиновнику барону Воробьеву, занимавшему великолепное помещение в казенном доме. Швейцар и лакей объявили строго Нехлюдову, что видеть барона нельзя помимо приемных дней, что он нынче у
государя императора, а завтра опять доклад. Нехлюдов передал письмо и поехал к сенатору Вольфу.
— Так, так, батюшка, — подхватила старуха, — возраст юношеский уже притек ему; пора и
государю императору показать его. Папенька-то немало служил; пора и ему подражанье в том отцу иметь.
Неточные совпадения
Государь этого не знал до самого приезда в Россию, а уехали они скоро, потому что у
государя от военных дел сделалась меланхолия и он захотел духовную исповедь иметь в Таганроге у попа Федота [«Поп Федот» не с ветра взят:
император Александр Павлович перед своею кончиною в Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, который после того именовался «духовником его величества» и любил ставить всем на вид это совершенно случайное обстоятельство.
9 июня был акт. Характер его был совершенно иной: как открытие Лицея было пышно и торжественно, так выпуск наш тих и скромен. В ту же залу пришел
император Александр в сопровождении одного тогдашнего министра народного просвещения князя Голицына.
Государь не взял с собой даже князя П. М. Волконского, который, как все говорили, желал быть на акте.
На это ходатайство Энгельгардта
государь сказал: «Пусть пишет, уж так и быть, я беру на себя адвокатство за Пушкина; но скажи ему, чтоб это было в последний раз. «La vieille est peut-être enchantée de la méprise du jeune homme, entre nous soit dit», [Между нами: старая дева, быть может, в восторге от ошибки молодого человека (франц.).] — шепнул
император, улыбаясь, Энгельгардту.
Он нашелся и отвечал
императору Александру: «Вы меня предупредили,
государь, я искал случая принести вашему величеству повинную за Пушкина: он, бедный, в отчаянии; приходил за моим позволением письменно просить княжну, чтоб она великодушно простила ему это неумышленное оскорбление».
В продолжение всей речи ни разу не было упомянуто о
государе: это небывалое дело так поразило и понравилось
императору Александру, что он тотчас прислал Куницыну владимирский крест — награда, лестная для молодого человека, только что возвратившегося, перед открытием Лицея, из-за границы, куда он был послан по окончании курса в Педагогическом институте, и назначенного в Лицей на политическую кафедру.