Неточные совпадения
Охотник, смотревший с берега, долго протирал
глаза, пока не убедился, что видит именно так, а не иначе. Корабль скрылся за поворотом, а он все еще стоял и смотрел; затем, молча пожав плечами, отправился к своему медведю.
«Молодые люди до этого не
охотники», — твердил он ей (нечего говорить, каков был в тот день обед: Тимофеич собственною персоной скакал на утренней заре за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил в другую сторону за налимами, ершами и раками; за одни грибы бабы получили сорок две копейки медью); но
глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность и нежность: в них виднелась и грусть, смешанная с любопытством и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.
Завязалась неторопливая беседа, и вскоре Клим узнал, что человек в желтой рубахе — танцор и певец из хора Сниткина, любимого по Волге, а сосед танцора —
охотник на медведей, лесной сторож из удельных лесов, чернобородый, коренастый, с круглыми
глазами филина.
В предчувствии торжества, столь чудным образом повторенного торжества, — Чертопханов загоготал победоносно, потряс нагайкой —
охотники сами скакали, а сами не спускали
глаз с лихого наездника, — конь его летел стрелою, вот уже водомоина перед самым носом — ну, ну, разом, как тогда!..
В это время, от двенадцати до трех часов, самый решительный и сосредоточенный человек не в состоянии охотиться, и самая преданная собака начинает «чистить
охотнику шпоры», то есть идет за ним шагом, болезненно прищурив
глаза и преувеличенно высунув язык, а в ответ на укоризны своего господина униженно виляет хвостом и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается.
Тогда Чертопханов, весь пылая стыдом и гневом, чуть не плача, опустил поводья и погнал коня прямо вперед, в гору, прочь, прочь от тех
охотников, чтобы только не слышать, как они издеваются над ним, чтобы только исчезнуть поскорее с их проклятых
глаз!
— Безостановочно продолжает муж после вопроса «слушаешь ли», — да, очень приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти этого знает, нет, и все знает, но все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему не надоело, потому что оно важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел
охотников учить грамоте, выучил их, как учить грамоте, вытянул из фирмы плату этим учителям, доказавши, что работники от этого будут меньше портить машины и работу, потому что от этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных
глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для этого часто бывает в их харчевнях, — и мало ли что такое.
Мой товарищ, старый
охотник, пробовал вместо дудки употреблять живую самку, ставя ее под сеть в небольшой низенькой клетке, и я видел своими
глазами, как по два и по три перепела вскакивали на клетку и бились на ней, чтоб достать самку.
Все три породы — отличные бегуны, особенно кроншнеп малого рода: когда станет к нему приближаться человек, то он, согнувши несколько свои длинные ноги, вытянув шею и наклонив немного голову, пускается так проворно бежать, что
глаз не успевает следить за ним, и, мелькая в степной траве какою-то вьющеюся лентою, он скоро скрывается от самого зоркого
охотника.
Я слыхал от старых
охотников, что если
глаз не различает пестрых перьев на бекасе, то стрелять не должно: это значит, что бекас вылетел из меры.
Журавль не может подняться с места вдруг. Ему нужно сажени две-три, чтоб разбежаться. В доказательство этому я видел своими
глазами весьма странный случай:
охотник, возвращавшийся домой с двумя борзыми собаками, случайно съехался со мной, и мы, продолжая путь вместе, увидели двух журавлей, ходивших по скошенному лугу очень близко от большого стога сена.
Прибавьте ко всему, мною сказанному, что, подозрив издалека нечто белое, подходишь с сомнением, высматриваешь; то убеждаешься, что это заяц, то покажется, что совсем не заяц, а какая-то белая кость; иногда вся белизна пропадет из
глаз, потому что на ходу угол зрения
охотника, заслоняемый и пересекаемый разными предметами, изменяется беспрестанно; наконец, уверившись совершенно, что это заяц, очень редко будешь иметь терпение подойти к нему близко; все кажется, что как-нибудь зашумишь, испугаешь зайца, что он сейчас вскочит и уйдет, и
охотник, особенно горячий, всегда выстрелит на дальную меру…
Вообще я должен сказать, что писал о том, что видел своими
глазами, и называл птиц, как называют их народ и
охотники, мои туземцы.
Только истинные
охотники могут оценить всю прелесть этой картины, когда собака, беспрестанно останавливаясь, подойдет, наконец, вплоть к самому вальдшнепу, поднимет ногу и, дрожа, как в лихорадке, устремив страстные, очарованные, как будто позеленевшие
глаза на то место, где сидит птица, станет иссеченным из камня истуканом, умрет на месте, как выражаются
охотники.
Сходятся
охотники; с напряженным вниманием устремляются
глаза каждого на ягдташи своих товарищей, стараясь разглядеть в темноте: много ли добычи у других?
Русский народ называет зайца косым. Его
глаза, большие, темные навыкате, — не косы, это знает всякий; но, будучи пуглив и тороплив, не имея способности оглядываться, он набегает иногда прямо на
охотника или на пенек, оторопев, круто бросается в другую сторону и опять на что-нибудь набегает.
Несмотря на свою некрасивость, или, правильнее сказать, простоту пера, которая никому в
глаза не кинется, серые утки, после кряквы и шилохвости, уважаются
охотниками более всех остальных утиных пород, потому что довольно крупны, мясисты, бывают очень жирны и редко пахнут рыбой.
Окошки чистые, не малые, в которых стоит жидкая тина или вода, бросаются в
глаза всякому, и никто не попадет в них; но есть прососы или окошки скрытные, так сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки очень опасны; нередко
охотники попадают в них по неосторожности и горячности, побежав к пересевшей или подстреленной птице, что делается обыкновенно уже не глядя себе под ноги и не спуская
глаз с того места, где села или упала птица.
Я видел печальные следствия такой храброй обороны: одного кривого
охотника и одну кривую собаку: и тот и другая потеряли по
глазу, неосторожно бросившись схватить раненого журавля.
Ты знаешь, я никогда не был
охотник ни до очень молоденьких женщин, ни до женщин с черными волосами и темными
глазами.
В числе
охотников был и Родион Антоныч, тоже облекшийся в охотничью куртку и высокие сапоги; выбрав местечко на
глазах набоба, он почтительно сидел на траве, не спуская
глаз с своего владыки, как вымуштрованный охотничий пес.
«Ух, — думаю, — да не дичь ли это какая-нибудь вместо людей?» Но только вижу я разных знакомых господ ремонтеров и заводчиков и так просто богатых купцов и помещиков узнаю, которые до коней
охотники, и промежду всей этой публики цыганка ходит этакая… даже нельзя ее описать как женщину, а точно будто как яркая змея, на хвосте движет и вся станом гнется, а из черных
глаз так и жжет огнем.
Не потому, что там нет
охотников получать пятиалтынные за мелкие услуги по переноске коробок, чтоб эта монета утратила свой престиж в
глазах кабального большинства, а потому, что нет
охотников давать эти пятиалтынные.
— Вообразите, у вас перед
глазами целый хребет гор, и когда вы поднимаетесь, то направо и налево на каждом шагу видите, что с гор текут быстрые ручьи и даже речки с чистой, как кристалл, водой… А сколько в них форелей и какого вкуса превосходного — описать трудно. Вот ты до рыбы
охотник, — тебе бы там следовало жить! — отнеслась gnadige Frau в заключение к мужу своему, чтобы сообща с ним развлекать Егора Егорыча.
— Ребятушки, — сказал Перстень разбойникам, — повздорили мы немного, да кто старое помянет, тому
глаз вон! Есть ли промеж вас человек десять
охотников со мной вместе к стану идти?
Скосив на нее черные
глаза, Кострома рассказывает про
охотника Калинина, седенького старичка с хитрыми
глазами, человека дурной славы, знакомого всей слободе. Он недавно помер, но его не зарыли в песке кладбища, а поставили гроб поверх земли, в стороне от других могил. Гроб — черный, на высоких ножках, крышка его расписана белой краской, — изображены крест, копье, трость и две кости.
Он появился в большом нагольном овчинном тулупе, с поднятым и обвязанным ковровым платком воротником, скрывавшим его волосы и большую часть лица до самых
глаз, но я, однако, его, разумеется, немедленно узнал, а дальше и мудрено было бы кому-нибудь его не узнать, потому что, когда привозный комедиантом великан и силач вышел в голотелесном трике и, взяв в обе руки по пяти пудов, мало колеблясь, обнес сию тяжесть пред скамьями, где сидела публика, то Ахилла, забывшись, закричал своим голосом: „Но что же тут во всем этом дивного!“ Затем, когда великан нахально вызывал бороться с ним и никого на сие состязание
охотников не выискивалось, то Ахилла, утупя лицо в оный, обвязанный вокруг его головы, ковровый платок, вышел и схватился.
Мириады комаров вились в воздухе и преследовали
охотников, покрывая их спины,
глаза и руки.
Она радовалась, как
охотник, выследивший интересную дичь, и совершенно забыла обо мне. Я отлично понимал, что означает этот медицинский термин, и почувствовал, как у меня перед
глазами заходили темные круги и «Федосьины покровы» точно пошатнулись. Я очнулся от легкого обморока только благодаря холодной воде, которой меня отпаивала Анна Петровна.
В этом всякий наблюдательный
охотник может убедиться собственными
глазами, когда будет удить в светлых водах.
"Господину Литвинову наше почтение!" — раздался вдруг насмешливый голос с высоты быстро катившегося"дог-карта". Литвинов поднял
глаза и увидал генерала Ратмирова, сидевшего рядом с князем М., известным спортсменом и
охотником до английских экипажей и лошадей. Князь правил, а генерал перегнулся набок и скалил зубы, высоко приподняв шляпу над головой. Литвинов поклонился ему и в ту же минуту, как бы повинуясь тайному повелению, бегом пустился к Ирине.
Не зная, чем наполнить конец вечера (было только половина двенадцатого, а ужина у Грызуновых не полагалось), он с тоской обводил
глазами присутствующих, как бы вызывая
охотников на состязание.
От восторга тамбовские помещики, сплошь
охотники и лихие наездники, даже ногами затопали, но гудевший зал замер в один миг, когда Вольский вытянутыми руками облокотился на спинку стула и легким, почти незаметным наклоном головы, скорее своими ясными
глазами цвета северного моря дал знать, что желание публики он исполнит. Артист слегка поднял голову и чуть повернул влево, вглубь, откуда раздался первый голос: «Гамлета! Быть или не быть!»
Я не знал, что думать; в голосе этого злодея было такое добродушие, в улыбке такая простота; но
глаза — о,
глаза его блистали и вертелись, как у демона! «Я вижу, — продолжал он, — вы не
охотники до горячего, так милости прошу нашего польского ростбифа».
Года через три, однако, во время летней вакации, о чем я расскажу в своем месте, первый ружейный выстрел решил мою судьбу: все другие охоты, даже удочка, потеряли в
глазах моих свою прелесть, и я сделался страстным ружейным
охотником на всю жизнь.
Я сам был
охотник до картинок; но как тут я ожидал совсем другого, то не обращал на них внимания и все еще надеялся, что на дне сундука окажется настоящее сокровище; когда же были сняты последние листы и голые доски представились
глазам моим, — я невольно воскликнул: «Только-то!..» и смутил ужасно Ах-ва, который думал удивить и привести меня в восхищение.
«Лошади готовы: пора, сударь, ехать!» — раздался голос Григорья Васильева, моего товарища по охоте и такого же страстного
охотника, как я. Этот голос возвратил меня к действительности. Разлетелись сладкие грезы! Русачьи малики зарябили перед моими
глазами. Я поспешно схватил со стены мое любимое ружье, моего неизменного испанца…
Как пробужденная от сна, вскочила Ольга, не веруя
глазам своим; с минуту пристально вглядывалась в лицо седого ловчего и наконец воскликнула с внезапным восторгом: «так он меня не забыл? так он меня любит? любит! он хочет бежать со мною, далеко, далеко…» — и она прыгала и едва не целовала шершавые руки
охотника, — и смеялась и плакала… «нет, — продолжала она, немного успокоившись, — нет! бог не потерпит, чтоб люди нас разлучили, нет, он мой, мой на земле и в могиле, везде мой, я купила его слезами кровавыми, мольбами, тоскою, — он создан для меня, — нет, он не мог забыть свои клятвы, свои ласки…»
— Но скажу более, господа, — прибавил он, обращаясь в последний раз к господам регистраторам, — скажу более — оба вы здесь со мной
глаз на
глаз. Вот, господа, мои правила: не удастся — креплюсь, удастся — держусь и во всяком случае никого не подкапываю. Не интригант — и этим горжусь. В дипломаты бы я не годился. Говорят еще, господа, что птица сама летит на
охотника. Правда, и готов согласиться: но кто здесь
охотник, кто птица? Это еще вопрос, господа!
Само собою разумеется, что чем больше поставлено капканов, тем больше попадет зайцев; но должно признаться, что это работа хлопотливая и медленная, так что в короткий зимний день трудно поставить более пятнадцати капканов. Жестокие оренбургские бураны так иногда заносят их, что привычный и заметливый
глаз хозяина не вдруг найдет место, где были поставлены его снасти; иногда
охотник даже теряет их и находит уже весной, да и то не всегда.
Уверенность в недобром
глазе, какой бывает у некоторых людей, преимущественно старух и стариков, в способности их «сглазить», или «озепать», очень укоренена в
охотниках. Они верят этой силе безусловно и не только сами боятся встречи с такими людьми, особенно при выходе на охоту, но берегут от них собак и ястребов, даже прячут ружья и всякие звероловные и рыболовные снасти.
Многие
охотники своими
глазами наблюдали такие явления.
Я уже сказал, что ястреба-гусятники — большая редкость, так что немногим
охотникам удавалось видеть их на воле; утятники попадаются чаще, а перепелятников деревенские жители видят по нескольку раз в день или по крайней мере замечают эффект, производимый появлением или присутствием ястреба-перепелятника, которого часто
глазами и не увидишь.
Я расскажу все, что знаю: что видел своими
глазами и что слыхал от опытных, настоящих
охотников.
Это обстоятельство случается нередко с
охотниками запальчивыми, особенно ружейными, не имеющими даже никаких примет, и случается по причине самой естественной:
охотник разгорячится, а горячность поведет за собой нетерпение, торопливость, неверность руки и
глаза, несоблюдение меры и — неудачу.
Подобные случаи повторялись со мною не один раз: я имел возможность иногда наблюдать своими
глазами и во всех подробностях такие, для
охотника любопытные, явления, то есть: как по-видимому неподстреленная птица вдруг начнет слабеть, отделяться от других и прятаться по инстинкту в крепкие места; не успев еще этого сделать, иногда на воздухе, иногда на земле, вдруг начнет биться и немедленно умирает, а иногда долго томится, лежа неподвижно в какой-нибудь ямочке. Вероятно, иная раненая птица выздоравливает.
Все это совершенно ясно рассказывали зверьковые следы опытному
глазу молодого
охотника.
У последнего
глаза бывают белесовато-мутного цвета, без всякого выражения, а у слетка
глаза живые, ярко-желтые, наигранные, по выражению
охотников, то есть зоркие и блестящие.
Много раз езжал я с другими
охотниками на охоту за волками с живым поросенком, много раз караулил волков на привадах, много раз подстерегал тех же волков из-под гончих, стоя на самом лучшем лазу из острова, в котором находилась целая волчья выводка, — и ни одного волка в
глаза не видал. Но вот что случилось со мной в молодости. Это было в 1811 году, 21 сентября.
Сытые лисята очень живы и резвы; они любят играть и прыгать по лавкам, которые нарочно для того устроивают в лисятнике; они весьма похожи на щенят-выборзков, только в первом своем возрасте, покуда не сложились, покуда не распушились их хвосты и покуда бесцветные, молочные, как называют
охотники,
глаза их не загорелись тем фосфорическим блеском, от которого светятся они в темную ночь и во всяком темном месте.