Неточные совпадения
Глядеть весь город съехался,
Как
в день базарный, пятницу,
Через неделю
времениЕрмил на
той же площади
Рассчитывал народ.
Стародум.
В одном. Отец мой непрестанно мне твердил одно и
то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое
время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
В то время существовало мнение, что градоначальник есть хозяин города, обыватели
же суть как бы его гости. Разница между"хозяином"
в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась лишь
в том, что последний имел право сечь своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним
в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой
же градоначальник, как и
тот, который за минуту перед
тем был привезен
в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
А потому советуем и приказываем: водку кушать только перед обедом, но и
то из малой рюмки;
в прочее
же время безопасно кушать пиво, которое ныне
в весьма превосходном качестве и не весьма дорогих цен из заводов 1-й гильдии купца Семена Козыря отпущается".
Потом пошли к модному заведению француженки, девицы де Сан-Кюлот (
в Глупове она была известна под именем Устиньи Протасьевны Трубочистихи; впоследствии
же оказалась сестрою Марата [Марат
в то время не был известен; ошибку эту, впрочем, можно объяснить
тем, что события описывались «Летописцем», по-видимому, не по горячим следам, а несколько лет спустя.
За все это он получал деньги по справочным ценам, которые сам
же сочинял, а так как для Мальки, Нельки и прочих
время было горячее и считать деньги некогда,
то расчеты кончались
тем, что он запускал руку
в мешок и таскал оттуда пригоршнями.
Между
тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал
в Глупов, как говорится, во все лопатки (
время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился
в пределы городского выгона, как тут
же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
— Погоди. И ежели все люди"
в раю"
в песнях и плясках
время препровождать будут,
то кто
же, по твоему, Ионкину, разумению, землю пахать станет? и вспахавши сеять? и посеявши жать? и, собравши плоды, оными господ дворян и прочих чинов людей довольствовать и питать?
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив
того, еще ничего не видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады. Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал принести свой новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке.
В это
же время выбежала
в дверь старая бригадирова экономка и начала Аленку усовещивать.
Вообще
же необходимым последствием такой любознательности бывает
то, что градоначальник
в скором
времени приобретает репутацию сердцеведца…
Было
время, — гремели обличители, — когда глуповцы древних Платонов и Сократов благочестием посрамляли; ныне
же не токмо сами Платонами сделались, но даже
того горчае, ибо едва ли и Платон хлеб божий не
в уста, а на пол метал, как нынешняя некая модная затея
то делать повелевает".
Все дома окрашены светло-серою краской, и хотя
в натуре одна сторона улицы всегда обращена на север или восток, а другая на юг или запад, но даже и это упущено было из вида, а предполагалось, что и солнце и луна все стороны освещают одинаково и
в одно и
то же время дня и ночи.
И точно, он начал нечто подозревать. Его поразила тишина во
время дня и шорох во
время ночи. Он видел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом дня
те же самые тени вновь появлялись
в городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
Левин
в душе осуждал это и не понимал еще, что она готовилась к
тому периоду деятельности, который должен был наступить для нее, когда она будет
в одно и
то же время женой мужа, хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспитывать детей.
Где он был
в это
время, он так
же мало знал, как и
то, когда что было.
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти
в один и
тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но
в то самое
время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на
той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).
Она вспоминала не одну себя, но всех женщин, близких и знакомых ей; она вспомнила о них
в то единственное торжественное для них
время, когда они, так
же как Кити, стояли под венцом с любовью, надеждой и страхом
в сердце, отрекаясь от прошедшего и вступая
в таинственное будущее.
Со смешанным чувством досады, что никуда не уйдешь от знакомых, и желания найти хоть какое-нибудь развлечение от однообразия своей жизни Вронский еще раз оглянулся на отошедшего и остановившегося господина; и
в одно и
то же время у обоих просветлели глаза.
Дорогой,
в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так
же как
в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал
в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами,
в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще
в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о
том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
В то время как скакавшие были призваны
в беседку для получения призов и все обратились туда, старший брат Вронского, Александр, полковник с аксельбантами, невысокий ростом, такой
же коренастый, как и Алексей, но более красивый и румяный, с красным носом и пьяным, открытым лицом, подошел к нему.
Почти
в одно и
то же время, как жена ушла от Алексея Александровича, с ним случилось и самое горькое для служащего человека событие — прекращение восходящего служебного движения.
Он не мог сказать ей это. «Но как она может не понимать этого, и что
в ней делается?» говорил он себе. Он чувствовал, как
в одно и
то же время уважение его к ней уменьшалось и увеличивалось сознание ее красоты.
И, откинувшись
в угол кареты, она зарыдала, закрываясь руками. Алексей Александрович не пошевелился и не изменил прямого направления взгляда. Но всё лицо его вдруг приняло торжественную неподвижность мертвого, и выражение это не изменилось во всё
время езды до дачи. Подъезжая к дому, он повернул к ней голову всё с
тем же выражением.
Левин говорил
то, что он истинно думал
в это последнее
время. Он во всем видел только смерть или приближение к ней. Но затеянное им дело
тем более занимало его. Надо
же было как-нибудь доживать жизнь, пока не пришла смерть. Темнота покрывала для него всё; но именно вследствие этой темноты он чувствовал, что единственною руководительною нитью
в этой темноте было его дело, и он из последних сил ухватился и держался за него.
Еще
в первое
время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так
же краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так
же считал себя погибшим после
того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня.
То же будет и с этим горем. Пройдет
время, и я буду к этому равнодушен».
Теперь, когда он держал
в руках его письмо, он невольно представлял себе
тот вызов, который, вероятно, нынче
же или завтра он найдет у себя, и самую дуэль, во
время которой он с
тем самым холодным и гордым выражением, которое и теперь было на его лице, выстрелив
в воздух, будет стоять под выстрелом оскорбленного мужа.
Почти
в одно и
то же время вошли: хозяйка с освеженною прической и освеженным лицом из одной двери и гости из другой
в большую гостиную с темными стенами, пушистыми коврами и ярко освещенным столом, блестевшим под огнями
в свеч белизною скатерти, серебром самовара и прозрачным фарфором чайного прибора.
И
в это
же время, как бы одолев препятствия, ветер посыпал снег с крыш вагонов, затрепал каким-то железным оторванным листом, и впереди плачевно и мрачно заревел густой свисток паровоза. Весь ужас метели показался ей еще более прекрасен теперь. Он сказал
то самое, чего желала ее душа, но чего она боялась рассудком. Она ничего не отвечала, и на лице ее он видел борьбу.
Окончив речь, губернатор пошел из залы, и дворяне шумно и оживленно, некоторые даже восторженно, последовали за ним и окружили его
в то время, как он надевал шубу и дружески разговаривал с губернским предводителем. Левин, желая во всё вникнуть и ничего не пропустить, стоял тут
же в толпе и слышал, как губернатор сказал: «Пожалуйста, передайте Марье Ивановне, что жена очень сожалеет, что она едет
в приют». И вслед затем дворяне весело разобрали шубы, и все поехали
в Собор.
Во
время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и
та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют
в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести
время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.
Она приехала с намерением пробыть два дня, если поживется. Но вечером
же, во
время игры, она решила, что уедет завтра.
Те мучительные материнские заботы, которые она так ненавидела дорогой, теперь, после дня проведенного без них, представлялись ей уже
в другом свете и тянули ее к себе.
Степан Аркадьич передал назад письмо и с
тем же недоумением продолжал смотреть на зятя, не зная, что сказать. Молчание это было им обоим так неловко, что
в губах Степана Аркадьича произошло болезненное содрогание
в то время, как он молчал, не спуская глаз с лица Каренина.
Меры эти, доведенные до крайности, вдруг оказались так глупы, что
в одно и
то же время и государственные люди, и общественное мнение, и умные дамы, и газеты, — всё обрушилось на эти меры, выражая свое негодование и против самих мер и против их признанного отца, Алексея Александровича.
— Да… нет, — говорил Левин, путаясь
в словах. — Как
же ты не дал знать прежде,
то есть во
время еще моей свадьбы? Я наводил справки везде.
На втором приеме было
то же. Тит шел мах за махом, не останавливаясь и не уставая. Левин шел за ним, стараясь не отставать, и ему становилось всё труднее и труднее: наступала минута, когда, он чувствовал, у него не остается более сил, но
в это самое
время Тит останавливался и точил.
Но
в ту же минуту, вернувшись к своему настроению, он с радостью почувствовал, что что-то новое и важное произошло
в нем. Действительность только на
время застилала
то душевное спокойствие, которое он нашел; но оно было цело
в нем.
В середине его работы на него находили минуты, во
время которых он забывал
то, что делал, ему становилось легко, и
в эти
же самые минуты ряд его выходил почти так
же ровен и хорош, как и у Тита.
Убийца заперся
в пустой хате, на конце станицы: мы шли туда. Множество женщин бежало с плачем
в ту же сторону; по
временам опоздавший казак выскакивал на улицу, второпях пристегивая кинжал, и бегом опережал нас. Суматоха была страшная.
Но так как все
же он был человек военный, стало быть, не знал всех тонкостей гражданских проделок,
то чрез несколько
времени, посредством правдивой наружности и уменья подделаться ко всему, втерлись к нему
в милость другие чиновники, и генерал скоро очутился
в руках еще больших мошенников, которых он вовсе не почитал такими; даже был доволен, что выбрал наконец людей как следует, и хвастался не
в шутку тонким уменьем различать способности.
В продолжение немногих минут они вероятно бы разговорились и хорошо познакомились между собою, потому что уже начало было сделано, и оба почти
в одно и
то же время изъявили удовольствие, что пыль по дороге была совершенно прибита вчерашним дождем и теперь ехать и прохладно и приятно, как вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз свой, молодцевато взъерошив рукой свои черные густые волосы.
Хотя почтмейстер был очень речист, но и
тот, взявши
в руки карты,
тот же час выразил на лице своем мыслящую физиономию, покрыл нижнею губою верхнюю и сохранил такое положение во все
время игры.
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв, что герой наш, спавший во все
время рассказа его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою фамилию. Он
же человек обидчивый и недоволен, если о нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится ли на него Чичиков или нет, но что до автора,
то он ни
в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука
в руку; две большие части впереди — это не безделица.
Впрочем, ради дочери прощалось многое отцу, и мир у них держался до
тех пор, покуда не приехали гостить к генералу родственницы, графиня Болдырева и княжна Юзякина: одна — вдова, другая — старая девка, обе фрейлины прежних
времен, обе болтуньи, обе сплетницы, не весьма обворожительные любезностью своей, но, однако
же, имевшие значительные связи
в Петербурге, и перед которыми генерал немножко даже подличал.
Во
время обедни у одной из дам заметили внизу платья такое руло, [Рулó — обруч из китового уса, вшитый
в юбку.] которое растопырило его на полцеркви, так что частный пристав, находившийся тут
же, дал приказание подвинуться народу подалее,
то есть поближе к паперти, чтоб как-нибудь не измялся туалет ее высокоблагородия.
Нужно заметить, что у некоторых дам, — я говорю у некоторых, это не
то, что у всех, — есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-нибудь особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли,
то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и бросится всем
в глаза и все вдруг заговорят
в один голос: «Посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос!» или: «Какой правильный, очаровательный лоб!» У которой
же хороши плечи,
та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и
то и дело станут повторять
в то время, когда она будет проходить мимо: «Ах, какие чудесные у этой плечи», — а на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, если
же и взглянут,
то как на что-то постороннее.
В то время, когда один пускал кудреватыми облаками трубочный дым, другой, не куря трубки, придумывал, однако
же, соответствовавшее
тому занятие: вынимал, например, из кармана серебряную с чернью табакерку и, утвердив ее между двух пальцев левой руки, оборачивал ее быстро пальцем правой,
в подобье
того как земная сфера обращается около своей оси, или
же просто барабанил по табакерке пальцами, насвистывая какое-нибудь ни
то ни се.
А вот пройди
в это
время мимо его какой-нибудь его
же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком малый, он
в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!» И потом, как ребенок, позабыв всякое приличие, должное знанию и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади и приговаривая: «Чичиков!
Да не покажется читателю странным, что обе дамы были не согласны между собою
в том, что видели почти
в одно и
то же время. Есть, точно, на свете много таких вещей, которые имеют уже такое свойство: если на них взглянет одна дама, они выйдут совершенно белые, а взглянет другая, выйдут красные, красные, как брусника.
Нужно знать, что
в то же самое
время начались строжайшие преследования всяких взяток; преследований он не испугался и обратил их
тот же час
в свою пользу, показав таким образом прямо русскую изобретательность, являющуюся только во
время прижимок.