Неточные совпадения
Во
глубине души она находила, что было что-то именно
в ту минуту, как он перешел за ней на другой конец
стола, но не смела признаться
в этом даже самой себе, тем более не решалась сказать это ему и усилить этим его страдание.
— Нет, разорву, разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла к письменному
столу, чтобы написать ему другое письмо. Но она
в глубине души своей уже чувствовала, что она не
в силах будет ничего разорвать, не
в силах будет выйти из этого прежнего положения, как оно ни ложно и ни бесчестно.
Городской бульвар на высоком берегу Волги, с площадкой перед кофейной. Направо (от актеров) — вход
в кофейную, налево — деревья;
в глубине низкая чугунная решетка, за ней — вид на Волгу, на большое пространство: леса, села и проч. На площадке
столы и стулья: один
стол на правой стороне, подле кофейной, другой — на левой.
Он сел пить кофе против зеркала и
в непонятной
глубине его видел свое очень истощенное, бледное лицо, а за плечом своим — большую, широколобую голову,
в светлых клочьях волос, похожих на хлопья кудели; голова низко наклонилась над
столом, пухлая красная рука работала вилкой
в тарелке, таская
в рот куски жареного мяса. Очень противная рука.
В его воспоминании были: шествие арестантов, мертвецы, вагоны с решетками и запертые там женщины, из которых одна мучается без помощи родами, а другая жалостно улыбается ему из-зa железной решетки.
В действительности же было перед ним совсем другое: уставленный бутылками, вазами, канделябрами и приборами
стол, снующие около
стола проворные лакеи.
В глубине залы перед шкапом, за вазами с плодами и бутылками, буфетчик и спины подошедших к буфету отъезжающих.
В глубине кабинета стоял m-r Чарльз, неумолимый и недоступный, как сама судьба; из-под письменного
стола выставилась атласная голова Brunehaut, которая слегка заворчала на заговорщиков и даже оскалила свои ослепительно-белые зубы.
Долго стоял он
в нерешимости со свечой
в руке.
В ту секунду, как отворял, он очень мало мог разглядеть, но, однако, мелькнуло лицо Кириллова, стоявшего
в глубине комнаты у окна, и зверская ярость, с которою тот вдруг к нему кинулся. Петр Степанович вздрогнул, быстро поставил свечку на
стол, приготовил револьвер и отскочил на цыпочках
в противоположный угол, так что если бы Кириллов отворил дверь и устремился с револьвером к
столу, он успел бы еще прицелиться и спустить курок раньше Кириллова.
Голос у него был маленький, но — неутомимый; он прошивал глухой, о́темный гомон трактира серебряной струной, грустные слова, стоны и выкрики побеждали всех людей, — даже пьяные становились удивленно серьезны, молча смотрели
в столы перед собою, а у меня надрывалось сердце, переполненное тем мощным чувством, которое всегда будит хорошая музыка, чудесно касаясь
глубин души.
Едем долго ли, коротко ли, приезжаем куда-то и идем по коридорам и переходам. Вот и комната большая, не то казенная, не то общежитейская… На окнах тяжелые занавески, посредине круглый
стол, покрытый зеленым сукном, на
столе лампа с резным матовым шаром и несколько кипсеков; этажерка с книгами законов, и
в глубине диван.
Женская уборная: обои местами прорваны, местами облупились;
в глубине дверь на сцену;
стол, перед ним мягкое потертое кресло, остальная мебель сборная.
Порою Евсеем овладевала тяжёлая, ослабляющая скука, пальцы его становились вялыми, он откладывал перо
в сторону и, положив голову на
стол, долго, неподвижно смотрел
в дымный сумрак комнаты, стараясь что-то найти
в глубине своей души.
Прямо против приподнятых полос материи, разделявшей нумер, стоял ломберный
стол, покрытый чистою, белою салфеткой; на нем весело кипящий самовар и по бокам его две стеариновые свечи
в высоких блестящих шандалах, а за
столом,
в глубине дивана, сидела сама Анна Михайловна.
Иванов сидит за
столом и читает книгу. Боркин,
в больших сапогах, с ружьем, показывается
в глубине сада; он навеселе; увидев Иванова, на цыпочках идет к нему и, поравнявшись с ним, прицеливается
в его лицо.
Городской сад. Направо от актеров задний угол театра (деревянного) с входной дверью на сцену; ближе к авансцене садовая скамья; налево, на первом плане, под деревьями, скамейка и
стол;
в глубине под деревьями столики и садовая мебель.
Действие
в губернском городе.
В первом действии,
в квартире актрисы Негиной: налево от актеров окно;
в глубине,
в углу, дверь
в переднюю; направо перегородка с дверью
в другую комнату; у окна
стол, на нем несколько книг и тетрадей; обстановка бедная.
Дулебов садится на скамейку с правой стороны, с ним рядом садятся: Смельская, неподалеку от них Мелузов и Негина; к ним подходят с левой стороны Великатов и Бакин. Трагик сидит
в прежнем положении, к нему подходят Вася и лакей из буфета, который ставит бутылку и рюмки на
стол и отходит к стороне. Публика частию стоит, а частию садится за столики
в глубине. Потом Мигаев.
Изящно меблированная комната
в усадьбе Купавиной. Дамский письменный
стол со всем прибором;
в глубине растворенная дверь
в залу; две двери по сторонам.
У первого окна, ближе к авансцене, высокое кресло и столик, на нем раскрытая старинная книга и колокольчик;
в глубине,
в правом углу, двустворчатая дверь
в большую переднюю;
в левом — дверь
в комнату Мурзавецкого; между дверями печь; на левой стороне,
в углу, дверь
в коридор, ведущий во внутренние комнаты; ближе к авансцене двери
в гостиную; между дверями придвинут к стене большой обеденный
стол.
Бедная, но чистенькая комната.
В глубине дверь
в переднюю; слева от зрителей дверь во внутренние комнаты; с той же стороны, ближе к зрителям, диван; перед ним
стол, покрытый цветною скатертью; два кресла. На правой стороне два окна с чистыми белыми занавесками; на окнах цветы, между окон зеркало; ближе к зрителям пяльцы.
В глубине видны мачты фелуки. Великолепное освещение и музыка. За убранными
столами сидят пираты. Гости сходятся со всех сторон.
— Идиллия, братику, сущая идиллия! — отозвался Мухоедов, не без торжества появляясь на крыльце с кипевшим самоваром; он поставил его на
стол, а затем откуда-то из
глубины кухни натащил чайной посуды, хлеба и даже ухитрился слазить
в какую-то яму за молоком. — Соловья баснями не кормят, а голод-то не тетка… Пока они там разгуливают, мы успеем заморить червячка.
Садик при даче Цыплуновых, налево крыльцо дома; направо несколько деревьев и кустов, круглый
стол и садовая мебель;
в глубине дощатый забор и
в нем калитка.
Жилая комната купеческого дома, представляющая и семейную столовую, и кабинет хозяина,
в ней же принимают и гостей запросто, то есть родных и близких знакомых; направо (от актеров) небольшой письменный
стол, перед ним кресло, далее железный денежный сундук-шкаф, вделанный
в стену;
в углу дверь
в спальню; с левой стороны диван, перед ним круглый обеденный
стол, покрытый цветной салфеткой, и несколько кресел; далее большая горка с серебром и фарфором;
в углу дверь
в парадные комнаты;
в глубине дверь
в переднюю; с правой стороны большой комод, с левой — буфет; вся мебель хотя не модная, но массивная, хорошей работы.
Богато убранный кабинет; ни книг, ни бумаг, вообще никаких признаков умственной работы не заметно. Большой письменный
стол, на нем два-три юмористических листка, чернильница со всем прибором, револьвер и фотографический портрет. Две двери; одна
в глубине,
в залу, другая с левой стороны.
Бедная, маленькая комната
в квартире Зыбкиной;
в глубине дверь
в кухню, у задней стены диван, над ним повешаны
в рамках школьные похвальные листы; налево окно, направо шкафчик, подле него обеденный
стол; стулья простой, топорной работы, на
столе тарелка с яблоками.
(Они идут
в глубину сада; Левшин — к
столу. У палатки появляются.) Генерал, Конь, Пологий.)
Сад. Большие, старые липы.
В глубине, под ними, белая солдатская палатка. Направо, под деревьями, широкий диван из дерна, перед ним
стол. Налево,
в тени лип, длинный
стол, накрытый к завтраку. Кипит небольшой самовар. Вокруг
стола плетеные стулья и кресла. Аграфена варит кофе. Под деревом стоит Конь, куря трубку, перед ним Пологий.
(Комната у жида, богатые ковры везде и сундуки. Тут стоит на столбике лампа горящая.
В глубине сцены две жидовки нижут жемчуг. Всё богато. Ноэми входит и садится у
стола облокотившись.)
Комната Яков а; он полулежит
в кресле, ноги окутаны пледом. Федосья, с вязаньем
в руках, сидит
в глубине комнаты, на фоне ширмы. Иван, возбуждённый, ходит.
В камине тлеют угли, на
столе горит лампа. Говорят тихо.
В соседней комнате у пианино стоит Любовь.
Часть столовой — скучный угол со старинными часами на стене. Солидный буфет и большой
стол, уходящий наполовину за пределы сцены. Широкая арка, занавешенная тёмной драпировкой, отделяет столовую от гостиной; гостиная глубже столовой, тесно заставлена старой мебелью.
В правом углу горит небольшая электрическая лампа; под нею на кушетке Вера с книгой
в руках. Между стульев ходит Пётр, точно ищет чего-то.
В глубине у окна Любовь, она встала коленями на стул, держится за спинку и смотрит
в окно.
Он поднял глаза; перед ним стоял подсвечник с огнем, почти потухавшим
в глубине его; вся свеча истаяла; сало было налито на
столе его.
Катерина Матвеевна(садится к
столу, закуривает папироску и откидывает волоса).Я люблю
в вас, Твердынский, это игривое отношение к жизни. Как ни значительны совершающиеся
в вашей судьбе события, вы,
в тайнике души, скрываете всю
глубину вашего сознания и наружно все шутите. Многие могут считать вас легкомысленным, а я это-то и люблю. Я уважаю вас за это. Да, вот мы и ступили первый шаг
в новой жизни.
В глубине сцены — широкие двери
в двухсветный зал, видно эстраду, на ней —
стол, покрытый красным сукном, за
столом, на стене — золотая рама, портрет Николая Второго вынут из рамы,
в раме торчат два красных флага.
Приемная комната;
в глубине входная дверь; по стенам тяжелые стулья хорошей, дорогой работы; по обе стороны, ближе к авансцене, боковые двери; налево от актеров, подле двери, большое конторское бюро и высокий табурет; направо, на стене, два фамильные портрета плохой, дешевой работы,
в больших золоченых рамах; посредине большой
стол, покрытый дорогой, тяжелой салфеткой; на
столе модная дамская шляпка и новая, приглаженная мужская шляпа.
Действительно, лицо его было страшно
в эту минуту. Мрачные глаза потухли, а на висках и
в щеках, словно железные, упруго и круто заходили старческие мускулы. Майор только уперся напряженными пальцами
в стол и стоял неподвижно. Он ломал себя нравственно, делал над собою какое-то страшное усилие, пряча
в самую сокровенную
глубину души великий груз своего неисходного горя. Устинов, отвернувшись, слышал только, как раза два коротким, невыразимо-болезненным скрежетом заскрипели его зубы.
И никому, по-видимому, не приходит
в голову мысль о том, что эти степенные, чинные по виду малютки таят
в глубине своих детских сердчишек необузданное, страстное желание броситься, окружить
стол, стоящий по правую сторону елки, и прочесть на заветном билетике свое имя!
Прохор вышел. Иван Захарыч снял дорожную куртку и повесил ее
в шкап. Он был франтоват и чистоплотен. Кабинет по отделке совсем не походил на другие комнаты дома: ковер, дорогие обои, огромный письменный
стол, триповая мебель, хорошие гравюры
в черных нарядных рамках. На одной стене висело несколько ружей и кинжалов, с лисьей шкурой посредине.
В глубине алькова стояла кровать — бронзовая, с голубым атласным одеялом.
Из дверей
в глубине столовой, откуда виднелась часть буфетной комнаты, показался мужчина
в черном нараспашку сюртуке. Его косматая белокурая голова и такая же борода резко выделялись над туловищем, несколько согнутым. Он что-то проговорил, выходя к буфету, махнул рукой и приближался к
столу, где сидели Тася с Пирожковым.
Передняя,
в виде узкого коридора, замыкалась дверью
в глубине, а справа другая дверь вела
в контору. Все глядело необыкновенно чисто: и вешалка, и
стол с зеркалом, и шкап, разбитый на клетки, с медными бляшками под каждой клеткой.
Гости у Коромыслова. Кое-что изменено
в обычной обстановке, кое-что добавлено: взятый напрокат рояль, живые цветы на
столе и
в вазах.
В стороне
стол с вином, закусками и фруктами. Большое окно на улицу наполовину занавешено.
В задней части мастерской — ближайшей к авансцене — высокий занавес отделяет угол с диваном: здесь одна только лампочка
в синем стекле, полутемно. Весь свет сосредоточен
в глубине мастерской: там все ярко, колоритно, богато.
Спальня эта была довольно большой комнатой, помещавшейся
в глубине дома, невдалеке от спальни отца и матери, с двумя окнами, выходившими
в сад, завешанными белыми шторами. Сальная свеча, стоявшая на комоде, полуосвещала ее, оставляя темными углы. Обставлена она была массивною мебелью
в белоснежных чехлах, такая же белоснежная кровать стояла у одной из стен, небольшой письменный
стол и этажерка с книгами и разными безделушками — подарками баловника-отца, довершали ее убранство.
В глубине сарая стоял
стол, драпированный опорками салопов, старыми штанами, сюртуками, юбками, и на всей этой ветоши блестела надпись, гласящая: «Из дряни образуются капиталы».
Ломберный
стол стоял
в глубине террасы влево; вправо, ближе к балюстраде, было несколько железных садовых
столов, стульев и кресел. На одном из них сидела с книжкою
в руках и княжна Маргарита, положившая при появлении Гиршфельда книжку на колени и устремившая на него
в упор взгляд своих больших глаз.