А мне, Онегин, пышность эта,
Постылой жизни мишура,
Мои успехи
в вихре света,
Мой модный дом и вечера,
Что в них? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище,
За те места, где в первый раз,
Онегин, видела я вас,
Да за смиренное кладбище,
Где нынче крест и тень ветвей
Над бедной нянею моей…
Граф Кирилл Григорьевич, только что сошедший со школьной скамьи, с увлечением бросился
в вихрь света. Имя его беспрестанно встречалось в камер-фурьерских журналах: то он дежурным, то форшнейдером; то он вместе с женою генерал-прокурора князя Трубецкого принимал участие в «кадрилье великой княгини», состоявшей в тридцати четырех персонах, которые обретались по билетам, в доминах, белых с золотою выкладкою. Кирилл Григорьевич ежедневно находился в обществе государыни, то при дворе, то у брата своего.
Неточные совпадения
А сам, как бурный
вихрь, пустился,
Не взвидя
света, ни дорог,
Поколь,
в овраг со всех махнувши ног,
До-смерти не убился.
До какой степени опасно и вредно для молодого человека читать молодой девице что-нибудь, кроме курса чистой математики, это рассказала на том
свете Франческа да Римини Данту, вертясь
в проклятом вальсе della bufera infernale [адского
вихря (ит.).]: она рассказала, как перешла от чтения к поцелую и от поцелуя к трагической развязке.
Ибрагим с живостью оборотился, и молодой Корсаков, которого он оставил
в Париже,
в вихре большого
света, обнял его с радостными восклицаниями.
А тут солнце, цветной шум
в воздухе — и точно всё вокруг, вздрагивая радостно и буйно, мчится куда-то пёстрым
вихрем и несёт меня с собой, ослепляя
светом, кутая теплом. Михаила здоровается, руку жмёт.
Он стал уставать от наплыва новых впечатлений, доселе ему неведомых, как больной, который радостно встал
в первый раз с болезненного одра своего и упал, изнеможенный
светом, блеском,
вихрем жизни, шумом и пестротою пролетавшей мимо него толпы, отуманенный, закруженный движением.
— А вы думаете, что я испугаюсь? — вскрикнул я дерзко и гордо, невзвидев
света от своей горячки, задыхаясь от волнения и закрасневшись так, что слезы обожгли мне щеки. — А вот увидите! — И, схватившись за холку Танкреда, я стал ногой
в стремя, прежде чем успели сделать малейшее движение, чтоб удержать меня; но
в этот миг Танкред взвился на дыбы, взметнул головой, одним могучим скачком вырвался из рук остолбеневших конюхов и полетел как
вихрь, только все ахнули да вскрикнули.
Мерцающий
свет его, падавший прямо на профиль Пселдонимова, отражал его
в колоссальном виде на стене, с вытянутой шеей, с горбатым носом и с двумя
вихрами волос, торчавшими на лбу и на затылке.
Но бывают миги, когда раздельные огоньки эти сбиваются
вихрем в одно место. Тогда темнота вдруг прорезывается ослепительно ярким
светом. Разрозненные элементы жизни, сжатые
в одно, дают впечатление неслыханного напряжения, близкого к взрыву. И как раньше невозможно было жить от угрюмого мрака, от скудости жизненных сил, так теперь жизнь становится невозможною вследствие чудовищного избытка сил и
света.
— Все погибло, —
вихрем пронеслось y неё
в мозгу. — Не возьмет, не примет теперь ни за что на
свете!
— Видала не раз. На коня ли садится — под ним конь веселится. Скачет ли — что твой
вихрь по вольному полю! — конь огнем пышет, под собою земли не слышит. По лугу ль едет? — луг зеленеет; через воду? — вода-то лелеет. Не только видала, подивись,
свет мой, я была у него
в хороминах.
В то время, когда совершались описанные нами
в предыдущих главах события, которыми семья Потемкиных, сперва сын, а затем мать, роковым образом связала свою судьбу с судьбою семьи князей Святозаровых, Григорий Александрович вращался
в придворных сферах,
в вихре петербургского «большого
света», успевая, впрочем, исполнять свои многочисленные обязанности.
Попав
в вихрь высшего петербургского
света того времени,
в водоворот шумной, с разнообразными, одно за другим сменяющимися впечатлениями придворной жизни, молодая графиня ходила первое время
в каком-то полусне.
В тебе когда союз прервется,
Стончает мненья крепка власть;
Когда закона твердь шатнется,
Блюсти всяк будет свою часть;
Тогда, растерзано мгновенно,
Тогда сложенье твое бренно,
Содрогшись внутренно, падет,
Но праха
вихри не коснутся,
Животны семена проснутся,
Затускло солнце вновь даст
свет.