Неточные совпадения
«Что как она не любит меня? Что как она выходит за меня только для того, чтобы выйти замуж? Что если она сама не знает того, что делает? — спрашивал он себя. — Она может опомниться и, только выйдя замуж, поймет, что не любит и не могла любить меня». И странные, самые дурные мысли о ней стали приходить ему. Он ревновал ее к Вронскому, как год тому назад, как будто этот
вечер, когда он видел ее с Вронским, был
вчера. Он подозревал, что она не всё сказала ему.
— Да объясните мне, пожалуйста, — сказал Степан Аркадьич, — что это такое значит?
Вчера я был у него по делу сестры и просил решительного ответа. Он не дал мне ответа и сказал, что подумает, а нынче утром я вместо ответа получил приглашение на нынешний
вечер к графине Лидии Ивановне.
Вчера приехал сюда фокусник Апфельбаум. На дверях ресторации явилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышеименованный удивительный фокусник, акробат, химик и оптик будет иметь честь дать великолепное представление сегодняшнего числа в восемь часов
вечера, в зале Благородного собрания (иначе — в ресторации); билеты по два рубля с полтиной.
— Я вам расскажу всю истину, — отвечал Грушницкий, — только, пожалуйста, не выдавайте меня; вот как это было:
вчера один человек, которого я вам не назову, приходит ко мне и рассказывает, что видел в десятом часу
вечера, как кто-то прокрался в дом к Лиговским. Надо вам заметить, что княгиня была здесь, а княжна дома. Вот мы с ним и отправились под окна, чтоб подстеречь счастливца.
Петр Петрович Лужин, например, самый, можно сказать, солиднейший из всех жильцов, не явился, а между тем еще
вчера же
вечером Катерина Ивановна уже успела наговорить всем на свете, то есть Амалии Ивановне, Полечке, Соне и полячку, что это благороднейший, великодушнейший человек, с огромнейшими связями и с состоянием, бывший друг ее первого мужа, принятый в доме ее отца и который обещал употребить все средства, чтобы выхлопотать ей значительный пенсион.
— А вы-то с барином голь проклятая, жиды, хуже немца! — говорил он. — Дедушка-то, я знаю, кто у вас был: приказчик с толкучего.
Вчера гости-то вышли от вас
вечером, так я подумал, не мошенники ли какие забрались в дом: жалость смотреть! Мать тоже на толкучем торговала крадеными да изношенными платьями.
— На кухарку положиться нельзя — она идиотка.
Вчера дала ему принять зубного порошка, вместо настоящего. Завтра
вечером я сменю вас… — прибавил он.
Вчера она досидела до конца
вечера в кабинете Татьяны Марковны: все были там, и Марфенька, и Тит Никонович. Марфенька работала, разливала чай, потом играла на фортепиано. Вера молчала, и если ее спросят о чем-нибудь, то отвечала, но сама не заговаривала. Она чаю не пила, за ужином раскопала два-три блюда вилкой, взяла что-то в рот, потом съела ложку варенья и тотчас после стола ушла спать.
Соперников она учила, что и как говорить, когда спросят о ней, когда и где были
вчера, куда уходили, что шептали, зачем пошли в темную аллею или в беседку, зачем приходил
вечером тот или другой — все.
И вот, пусть тот, кому мы молились
вчера, будет свидетелем, что это последний
вечер… последний!
—
Вчера днем послано,
вечером пришло, а сегодня она мне передала лично.
— Была, была, сейчас была, да он застрелился!
Вчера еще
вечером.
— Всего больше жалею, — расстановочно начал он Васину, очевидно продолжая начатый разговор, — что не успел устроить все это
вчера же
вечером, и — наверно не вышло бы тогда этого страшного дела!
— Она мне ровно ничего не передавала. Она
вечером вчера пришла такая расстроенная, что не успела даже сказать со мной слова.
Несмотря на все, я нежно обнял маму и тотчас спросил о нем. Во взгляде мамы мигом сверкнуло тревожное любопытство. Я наскоро упомянул, что мы с ним
вчера провели весь
вечер до глубокой ночи, но что сегодня его нет дома, еще с рассвета, тогда как он меня сам пригласил еще
вчера, расставаясь, прийти сегодня как можно раньше. Мама ничего не ответила, а Татьяна Павловна, улучив минуту, погрозила мне пальцем.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат! Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а
вечером положительно холодно. Туманы скрывают от глаз чуть не собственный нос.
Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Вчера, в осьмом часу
вечера, насилу дотащились последнюю станцию верхом.
Так и есть: страх сильно может действовать.
Вчера, второго сентября, послали записку к японцам с извещением, что если не явятся баниосы, то один из офицеров послан будет за ними в город. Поздно
вечером приехал переводчик сказать, что баниосы завтра будут в 12 часов.
Я
вчера к
вечеру уехал на наш транспорт; туда же поехал и капитан.
Это еще
вчера, а вдруг к
вечеру приходят эти «Слухи».
— Да, — сознался Митя. — Она сегодня утром не придет, — робко посмотрел он на брата. — Она придет только
вечером. Как только я ей
вчера сказал, что Катя орудует, смолчала; а губы скривились. Прошептала только: «Пусть ее!» Поняла, что важное. Я не посмел пытать дальше. Понимает ведь уж, кажется, теперь, что та любит не меня, а Ивана?
План его состоял в том, чтобы захватить брата Дмитрия нечаянно, а именно: перелезть, как
вчера, через тот плетень, войти в сад и засесть в ту беседку «Если же его там нет, — думал Алеша, — то, не сказавшись ни Фоме, ни хозяйкам, притаиться и ждать в беседке хотя бы до
вечера. Если он по-прежнему караулит приход Грушеньки, то очень может быть, что и придет в беседку…» Алеша, впрочем, не рассуждал слишком много о подробностях плана, но он решил его исполнить, хотя бы пришлось и в монастырь не попасть сегодня…
— Цапля, — повторил Костя… — А что такое, Павлуша, я
вчера слышал
вечером, — прибавил он, помолчав немного, — ты, может быть, знаешь…
«Вот, говорят,
вчера была совершенно здорова и кушала с аппетитом; поутру сегодня жаловалась на голову, а к
вечеру вдруг вот в каком положении…» Я опять-таки говорю: «Не извольте беспокоиться», — докторская, знаете, обязанность, — и приступил.
На следующий
вечер Катерина Васильевна уже сама испытывала Соловцова, как
вчера испытывал его Кирсанов.
Вчера весь
вечер просидели у нас студенты»; да, это накануне того дня, как миленький занемог, «миленький весь
вечер говорил с ними.
Он сказал, что действительно эту ночь спал не совсем хорошо и
вчера с
вечера чувствовал себя дурно, но что это ничего, немного простудился на прогулке, конечно, в то время, когда долго лежал на земле после беганья и борьбы; побранил себя за неосторожность, но уверил Веру Павловну, что это пустяки.
Летнее утро; девятый час в начале. Федор Васильич в синем шелковом халате появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат проходит в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются; в углах губ запеклась слюна. Он останавливается по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что
вчера с
вечера у него чесался нос.
Вчера волостной писарь проходил поздно
вечером, только глядь — в слуховое окно выставилось свиное рыло и хрюкнуло так, что у него мороз подрал по коже; того и жди, что опять покажется красная свитка!
В этот день он явился в класс с видом особенно величавым и надменным. С небрежностью, сквозь которую, однако, просвечивало самодовольство, он рассказал, что он с новым учителем уже «приятели». Знакомство произошло при особенных обстоятельствах.
Вчера, лунным
вечером, Доманевич возвращался от знакомых. На углу Тополевой улицы и шоссе он увидел какого-то господина, который сидел на штабеле бревен, покачивался из стороны в сторону, обменивался шутками с удивленными прохожими и запевал малорусские песни.
Вчера он только показался в начале нашего
вечера, ничего не пил и рано исчез.
Я
вчера Аглае Ивановне слово дал, что весь
вечер буду молчать.
— Вследствие вина-с. Я к вам, как к провидению, многоуважаемый князь. Сумму четырехсот рублей серебром получил я
вчера в пять часов пополудни от одного должника и с поездом воротился сюда. Бумажник имел в кармане. Переменив вицмундир на сюртук, переложил деньги в сюртук, имея в виду держать при себе, рассчитывая
вечером же выдать их по одной просьбе… ожидая поверенного.
Встретился со мной дружески, сегодня вместе проведем
вечер;
вчера ездили на фабрику.
Вчера в шесть часов
вечера, с заходящим солнцем, мы въехали в Калугу. Здесь нашел я письма, посланные по моему распоряжению из Марьина.
— Не знаю, и вообще он как-то не внушает к себе доверия. Папа тоже на него не полагается.
Вчера с
вечера он все бредил, звал Розанова.
Вчера утром вышли какие-то нелады с дирекцией, а
вечером публика приняла ее не так восторженно, как бы ей хотелось, или, может быть, это ей просто показалось, а сегодня в газетах дурак рецензент, который столько же понимал в искусстве, сколько корова в астрономии, расхвалил в большой заметке ее соперницу Титанову.
Вчера здесь, как и каждый
вечер, горели огни, звенела разудалая музыка, колебался синий табачный, дым, носились, вихляя бедрами и высоко вскидывая ногами вверх, пары мужчин и женщин.
Старик-то мой
вчера (я забыла вам рассказать) сундучок свой отпер, кованый, — знаете? — да целый
вечер против меня сидел да старые грамоты наши разбирал.
— Нелли! Вся надежда теперь на тебя! Есть один отец: ты его видела и знаешь; он проклял свою дочь и
вчера приходил просить тебя к себе вместо дочери. Теперь ее, Наташу (а ты говорила, что любишь ее!), оставил тот, которого она любила и для которого ушла от отца. Он сын того князя, который приезжал, помнишь,
вечером ко мне и застал еще тебя одну, а ты убежала от него и потом была больна… Ты ведь знаешь его? Он злой человек!
Наташу, против ожидания, я застал опять одну, и — странное дело, мне показалось, что она вовсе не так была мне в этот раз рада, как
вчера и вообще в другие разы. Как будто я ей в чем-нибудь досадил или помешал. На мой вопрос: был ли сегодня Алеша? — она отвечала: разумеется, был, но недолго. Обещался сегодня
вечером быть, — прибавила она, как бы в раздумье.
— Полно, Наташа, — спешил я разуверить ее. — Ведь я был очень болен всю ночь: даже и теперь едва стою на ногах, оттого и не заходил ни
вечером вчера, ни сегодня, а ты и думаешь, что я рассердился… Друг ты мой дорогой, да разве я не знаю, что теперь в твоей душе делается?
Я сообщил ей, что у Наташи с Алешей действительно как будто идет на разрыв и что это серьезнее, чем прежние их несогласия; что Наташа прислала мне
вчера записку, в которой умоляла меня прийти к ней сегодня
вечером, в девять часов, а потому я даже и не предполагал сегодня заходить к ним; завел же меня сам Николай Сергеич.
— Какое
вечером! Он и утром совсем не был! Говорю тебе, с третьего дня глаз не кажет. Неужто сама
вчера сказывала, что утром был?
— Да ни то ни се… Кажется, как будто…
Вчера с
вечера, как почивать ложились, наказывали мне:"Смотри, Семен, ежели ночью от князя курьер — сейчас же меня разбуди!"И нынче, как встали, первым делом:"Приезжал курьер?"–"Никак нет, ваше-ство!"–"Ах, чтоб вас!.."
Говоря по совести, ни с какой Селиной он
вчера не ужинал, а пришел
вечером в десять часов домой, съел кусочек грюйеру 64 и щелкнул языком.
Поэтому говорили кратко:
вчера Сидор Кондратьич с
вечера покушали, легли почивать, а сегодня утром смотрим, а они приказали долго жить.
—
Вчера утром. Мне к
вечеру же дали знать: прискакал парнишко; я и отправился, да всю ночь не спал. Все в слезах: и утешать-то надо, и распорядиться: там у всех руки опустились: слезы да слезы, — я один.
— Какой, дядюшка,
вчера был
вечер у Зарайских! — говорил он, погружаясь в воспоминания о бале.
— Сегодня в восьмом часу
вечера или, лучше,
вчера в восьмом часу
вечера, а теперь уже первый час.