Неточные совпадения
Но то, что он в этой
временной, ничтожной
жизни сделал, как ему казалось, некоторые ничтожные ошибки, мучало его так, как будто и не было того вечного спасения, в которое он верил.
Ее писали, как роман, для утешения людей, которые ищут и не находят смысла бытия, — я говорю не о
временном смысле
жизни, не о том, что диктует нам властное завтра, а о смысле бытия человечества, засеявшего плотью своей нашу планету так тесно.
— Не бойся, — сказал он, — ты, кажется, не располагаешь состареться никогда! Нет, это не то… в старости силы падают и перестают бороться с
жизнью. Нет, твоя грусть, томление — если это только то, что я думаю, — скорее признак силы… Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть…
временное недовольство
жизнью… Это грусть души, вопрошающей
жизнь о ее тайне… Может быть, и с тобой то же… Если это так — это не глупости.
Оба они, снаружи неподвижные, разрывались внутренним огнем, дрожали одинаким трепетом; в глазах стояли слезы, вызванные одинаким настроением. Все это симптомы тех страстей, которые должны, по-видимому, заиграть некогда в ее молодой душе, теперь еще подвластной только
временным, летучим намекам и вспышкам спящих сил
жизни.
Потом он взглянет на окружающее его, вкусит
временных благ и успокоится, задумчиво глядя, как тихо и покойно утопает в пожаре зари вечернее солнце, наконец решит, что
жизнь его не только сложилась, но и создана, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия.
Весь трагизм
жизни происходит от столкновения конечного и бесконечного,
временного и вечного, от несоответствия между человеком, как духовным существом, и человеком, как природным существом, живущим в природном мире.
Поэтому «
жизнь» есть как бы умирание бесконечного в конечном, вечного во
временном.
Долгая «николаевская» служба уже взяла всю его
жизнь, порвала все семейные связи, и старое солдатское сердце пробавлялось хоть
временными привязанностями на стоянках…
До сих пор умел находить во всех положениях
жизни и для себя и для других веселую мысль, — теперь как-то эта способность исчезла; надеюсь, что это
временный туман, он должен рассеяться, иначе тоска.
Что станется с тою массой серьезных людей, которые выбрали либерализм, как
временный modus vivendi, [образ
жизни (лат.)] в ожидании свободного пропуска к пирогу?
Он несет их без услад, которые могли бы обмануть его насчет свойств лежащего на нем бремени, без надежды на возможность хоть
временных экскурсий в область запретного; несет потому, что вся
жизнь его так сложилась, чтоб сделать из него живулю, способную выдерживать всевозможные обуздательные опыты.
Комиссия состояла из трех членов: Ивана Тимофеича (он же презус), письмоводителя Прудентова и брантмейстера Молодкина. Предмет ее занятий заключался в разработке нового устава"о благопристойном обывателей в своей
жизни поведении", так как прежние по сему предмету"
временные правила"оказывались преисполненными всякого рода неясностями и каламбурами, вследствие чего неблагопристойность возрастала не по дням, а по часам.
А кроме того: заграничная благопристойность имеет характер исключительно внешний (не сквернословь! не буйствуй! и т. п.), тогда как наша благопристойность состоит не столько в наружных проявлениях благоповедения, но в том главнейше, чтобы обыватель памятовал, что
жизнь сия есть
временная и что сам он — скудельный сосуд.
Полагая
жизнь свою в делах плотских, человек делает те дела, которые всегда находятся в зависимости от пространственных и
временных, вне его находящихся причин.
И потому сила эта не может хотеть от нас того, что неразумно и невозможно: устроения нашей
временной, плотской
жизни,
жизни общества или государства. Сила эта требует от нас того, что одно несомненно, и разумно, и возможно: служения царствию божию, т. е. содействия установлению наибольшего единения всего живущего, возможного только в истине, и потому признания открывшейся нам истины и исповедания ее, того самого, что одно всегда в нашей власти.
Так вот какой имела исход эта нежная, взаимная любовь отца и дочери, скрепленная, казалось, неразрывными узами
временного охлаждения, произведенного покойною Александрой Петровной, потом раскаянием и благодарностью со стороны виновного отца и пламенною безграничною горячностью невиноватой дочери, забывшей все прежние оскорбления, — дочери, которая посвятила свою
жизнь больному старику, которая вышла замуж именно за такого человека и с таким условием, чтоб он не разлучал ее с отцом!..
— Разве тут думают, несчастный?.. Ах, мерзавец, мерзавец… Помнишь, я говорил тебе о роковой пропорции между количеством мужчин и женщин в Петербурге: перед тобой жертва этой пропорции. По логике вещей, конечно, мне следует жениться… Но что из этого может произойти? Одно сплошное несчастие. Сейчас несчастие
временное, а тогда несчастие на всю
жизнь… Я возненавижу себя и ее. Все будет отравлено…
— Как подчиняются слепые зрячему — не почему более, и пусть он даже насиловать их будет: это зло
временное, за которым последует благо
жизни, — отвечала Елена.
Это тяжелые и мрачные оргии, в которых распутство служит
временным, заглушающим противовесом той грызущей тоске, той гнетущей пустоте, которая необходимо окрашивает
жизнь, не видящую ни оправдания, ни конца для своих тревог.
Предположим, что в произведении искусства развивается мысль: «
временное уклонение от прямого пути не погубит сильной натуры», или: «одна крайность вызывает другую»; или изображается распадение человека с самим собою; или, если угодно, борьба страстей с высшими стремлениями (мы указываем различные основные идеи, которые видели в «Фаусте»), — разве не представляются в действительной
жизни случаи, в которых развивается то же самое положение?
Им казалось, что личность — дурная привычка, от которой пора отстать; они проповедовали примирение со всей темной стороной современной
жизни, называя все случайное, ежедневное, отжившее, словом, все, что ни встретится на улице, действительным и, следственно, имеющим право на признание; так поняли они великую мысль, «что все действительное разумно»; они всякий благородный порыв клеймили названием Schönseeligkeit [прекраснодушие (нем.).], не усвоив себе смысла, в котором слово это употреблено их учителем [«Есть более полный мир с действительностию, доставляемый познанием ее, нежели отчаянное сознание, что
временное дурно или неудовлетворительно, но что с ним следует примириться, потому что оно лучше не может быть».
В ней будущности, собственно, нет, потому что она предузнана как неминуемое логическое последствие, но такое осуществление бедно своей отвлеченностью; мысль должна принять плоть, сойти на торжище
жизни, раскрыться со всею роскошью и красотой
временного бытия, без которого нет животрепещущего, страстного, увлекательного деяния.
Юношество, время первой любви, неведения
жизни располагает к романтизму; романтизм благотворен в это время: он очищает, облагораживает душу, выжигает из нее животность и грубые желания; душа моется, расправляет крылья в этом море светлых и непорочных мечтаний, в этих возношениях себя в мир горний, поправший в себе случайное,
временное, ежедневность.
Всякий, кому довелось о том слышать, — раздумывал, как бы не истравить этим душу и за мзду
временную не потерять
жизнь вечную. И тут-то вот общее сердоболие устроило Рыжовкина Алексашку.
Обитель точно утонула в болоте. Дорога колесила, пробираясь сухими местами. Перекинутые
временные мостики показывали черту весеннего половодья. Неудобнее места трудно было себе представить, но какая-то таинственная сила чувствовалась именно здесь. Есть обители нарядные, показные, которые красуются на видных местах, а тут сплошное болото освещалось тихим голосом монастырского колокола, призывавшим к
жизни.
— Науки и искусства, когда они настоящие, стремятся не к
временным, не к частным целям, а к вечному и общему, — они ищут правды и смысла
жизни, ищут Бога, душу, а когда их пристегивают к нуждам и злобам дня, к аптечкам и библиотечкам, то они только осложняют, загромождают
жизнь.
Таким образом, исполнение всегда было в этих повестях далеко ниже идеи, которая бы могла придать им жизненность, и оттого все повести этого рода имеют лишь
временный, исторический смысл, тотчас исчезающий, как скоро в обществе возникают несколько новые комбинации житейских отношений и новые требования от
жизни.
Заменять мирское,
временное вечным, это путь
жизни и к ее благу.
Люди спрашивают: что будет после смерти? На это надо ответить так: если ты точно не языком, а сердцем говоришь: да будет воля твоя, как на земле, так и на небе, то есть как во
временной этой
жизни, так и во вневременной, и знаешь, что воля его есть любовь, то тебе нечего и думать о том, что будет после смерти.
В таком случае человеческая история, не переставая быть историей, в то же время мифологизируется, ибо постигается не только в эмпирическом,
временном выражении своем, но и ноуменальном, сверхвременном существе; так наз. священная история, т. е. история избранного народа Божия, и есть такая мифологизированная история: события
жизни еврейского народа раскрываются здесь в своем религиозном значении, история, не переставая быть историей, становится мифом.
11:11.] — эти слова Господа суть не одна аллегория, они указывают и на особый характер Лазаревой смерти, более подобной сну,
временной остановке
жизни, нежели окончательному разлучению тела и души*.
С тех пор супружество стало только
временным, на одну лишь земную
жизнь.
И все существо Диониса, вся огромная заслуга его заключается именно в том, что он несет упадочному человеку свой
временный хмель, как замену выдохшегося из души подлинного, длительного хмеля
жизни.
То жуткое явление
жизни, которое сейчас именуется тоталитарным государством, совсем не есть
временное и случайное явление известной эпохи, это есть выявление истинной природы государства, царства.
Направленность духа перерезывает
временный поток
жизни.
С точки зрения духовно-мистической «измена» ужасна, как предание вечного
временному, как победа смерти над
жизнью.
Учение о свободе воли было создано для того, чтобы найти виновника, чтобы было на кого возложить ответственность и оправдать наказание в
жизни временной и
жизни вечной.
И вдруг Кате пришла мысль: мораль, всякая мораль, в самых глубоких ее устоях, — не есть ли она нечто
временное, служебное, — совсем то же, что, например, гипотеза в науке? Перестала служить для
жизни, как ее кто понимает, — и вон ее! Вон все, что раньше казалось незыблемым, без чего человек не был человеком?
Если бы человек засыпал, как в сказках, на тысячи лет, он засыпал бы так же спокойно, как и на два часа. Для сознания не
временной, но истинной
жизни миллион лет перерыва во времени и восемь часов — всё равно, потому что времени для такой
жизни нет.
Понимая свою
жизнь только как животное существование, определяемое пространственными и
временными условиями, человек и пробуждение и деятельность разумного сознания хочет измерять тою же меркой: он спрашивает себя — когда, сколько времени, в каких условиях я находился в обладании разумным сознанием?
Вне власти человека, желающего жить, уничтожить, остановить пространственное и
временное движение своего существования; но истинная
жизнь его есть достижение блага подчинением разуму, независимо от этих видимых пространственных и
временных движений.
Насколько
жизнь этих личностей сближается с законами нашей
жизни, стремления к благу и подчинения закону разума, настолько мы знаем их; насколько она проявляется в пространственных и
временных условиях, настолько мы не знаем их.
И потому
временное и пространственное прекращение телесного существования при этом взгляде не имеет ничего действительного и не может не только прекратить, но и нарушить моей истинной
жизни.
Временные и пространственные условия, в которых находится животная личность человека, не могут влиять на
жизнь истинную, состоящую в подчинении животной личности разумному сознанию.
Движение в высоту предмета, движущегося вместе с тем и в плоскости, будет точным подобием отношения истинной
жизни человеческой к
жизни животной личности, или
жизни истинной к
жизни временной и пространственной. Движение предмета к верху не зависит и не может ни увеличиться, ни уменьшиться от его движения в плоскости. То же и с определением
жизни человеческой.
Жизнь истинная проявляется всегда в личности, но не зависит, не может ни увеличиться, ни уменьшиться от такого или другого существования личности.
И это продолжается до тех пор, пока он не признает наконец, что для того, чтобы спастись от ужаса перед увлекающим его движением погибельной
жизни, ему надо понять, что его движение в плоскости — его пространственное и
временное существование — не есть его
жизнь, а что
жизнь его только в движении в высоту, что только в подчинении его личности закону разума и заключается возможность блага и
жизни.
Раньше или позже опускается завеса, скрывающая от меня
временное течение
жизни людей,
жизнь всех людей всё та же одна
жизнь и всё так же, как и всякая
жизнь, не имеет ни начала, ни конца.
Так что при этом взгляде выходит наоборот: не сознание
жизни есть призрак, а всё пространственное и
временное — призрачно.
Жизнь эта обнаруживается во времени и пространстве, но определяется не
временными и пространственными условиями, а только степенью подчинения животной личности разуму. Определять
жизнь временными и пространственными условиями, — это всё равно, что определять высоту предмета его длиной и шириной.
Смерть видна и страшна ему не только в будущем, но и в настоящем, при всех проявлениях уменьшение животной
жизни, начиная от младенчества и до старости, потому что движение существования от детства до возмужалости только кажется
временным увеличением сил, в сущности же есть такое же огрубение членов, уменьшение гибкости, жизненности, не прекращающееся от рождения и до смерти.