Неточные совпадения
Насколько
жизнь этих личностей сближается с законами нашей
жизни, стремления к благу и подчинения закону разума, настолько мы знаем их; насколько она проявляется в пространственных и
временных условиях, настолько мы не знаем их.
Жизнь эта обнаруживается во времени и пространстве, но определяется не
временными и пространственными условиями, а только степенью подчинения животной личности разуму. Определять
жизнь временными и пространственными условиями, — это всё равно, что определять высоту предмета его длиной и шириной.
Движение в высоту предмета, движущегося вместе с тем и в плоскости, будет точным подобием отношения истинной
жизни человеческой к
жизни животной личности, или
жизни истинной к
жизни временной и пространственной. Движение предмета к верху не зависит и не может ни увеличиться, ни уменьшиться от его движения в плоскости. То же и с определением
жизни человеческой.
Жизнь истинная проявляется всегда в личности, но не зависит, не может ни увеличиться, ни уменьшиться от такого или другого существования личности.
Временные и пространственные условия, в которых находится животная личность человека, не могут влиять на
жизнь истинную, состоящую в подчинении животной личности разумному сознанию.
Вне власти человека, желающего жить, уничтожить, остановить пространственное и
временное движение своего существования; но истинная
жизнь его есть достижение блага подчинением разуму, независимо от этих видимых пространственных и
временных движений.
Силы пространственные и
временные — силы определенные, конечные, несовместимые с понятием
жизни; сила же стремления к благу через подчинение разуму есть сила, поднимающая в высоту, — сама сила
жизни, для которой нет ни
временных, ни пространственных пределов.
И это продолжается до тех пор, пока он не признает наконец, что для того, чтобы спастись от ужаса перед увлекающим его движением погибельной
жизни, ему надо понять, что его движение в плоскости — его пространственное и
временное существование — не есть его
жизнь, а что
жизнь его только в движении в высоту, что только в подчинении его личности закону разума и заключается возможность блага и
жизни.
Понимая свою
жизнь только как животное существование, определяемое пространственными и
временными условиями, человек и пробуждение и деятельность разумного сознания хочет измерять тою же меркой: он спрашивает себя — когда, сколько времени, в каких условиях я находился в обладании разумным сознанием?
Так что при этом взгляде выходит наоборот: не сознание
жизни есть призрак, а всё пространственное и
временное — призрачно.
И потому
временное и пространственное прекращение телесного существования при этом взгляде не имеет ничего действительного и не может не только прекратить, но и нарушить моей истинной
жизни.
Если бы человек засыпал, как в сказках, на тысячи лет, он засыпал бы так же спокойно, как и на два часа. Для сознания не
временной, но истинной
жизни миллион лет перерыва во времени и восемь часов — всё равно, потому что времени для такой
жизни нет.
Смерть видна и страшна ему не только в будущем, но и в настоящем, при всех проявлениях уменьшение животной
жизни, начиная от младенчества и до старости, потому что движение существования от детства до возмужалости только кажется
временным увеличением сил, в сущности же есть такое же огрубение членов, уменьшение гибкости, жизненности, не прекращающееся от рождения и до смерти.
Мой брат умер вчера или тысячу лет тому назад, и та самая сила его
жизни, которая действовала при его плотском существовании, продолжает действовать во мне и в сотнях, тысячах, миллионах людей еще сильнее, несмотря на то, что видимый мне центр этой силы его
временного плотского существования исчез из моих глаз.
Раньше или позже опускается завеса, скрывающая от меня
временное течение
жизни людей,
жизнь всех людей всё та же одна
жизнь и всё так же, как и всякая
жизнь, не имеет ни начала, ни конца.
Неточные совпадения
Но то, что он в этой
временной, ничтожной
жизни сделал, как ему казалось, некоторые ничтожные ошибки, мучало его так, как будто и не было того вечного спасения, в которое он верил.
Ее писали, как роман, для утешения людей, которые ищут и не находят смысла бытия, — я говорю не о
временном смысле
жизни, не о том, что диктует нам властное завтра, а о смысле бытия человечества, засеявшего плотью своей нашу планету так тесно.
— Не бойся, — сказал он, — ты, кажется, не располагаешь состареться никогда! Нет, это не то… в старости силы падают и перестают бороться с
жизнью. Нет, твоя грусть, томление — если это только то, что я думаю, — скорее признак силы… Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть…
временное недовольство
жизнью… Это грусть души, вопрошающей
жизнь о ее тайне… Может быть, и с тобой то же… Если это так — это не глупости.
Оба они, снаружи неподвижные, разрывались внутренним огнем, дрожали одинаким трепетом; в глазах стояли слезы, вызванные одинаким настроением. Все это симптомы тех страстей, которые должны, по-видимому, заиграть некогда в ее молодой душе, теперь еще подвластной только
временным, летучим намекам и вспышкам спящих сил
жизни.
Потом он взглянет на окружающее его, вкусит
временных благ и успокоится, задумчиво глядя, как тихо и покойно утопает в пожаре зари вечернее солнце, наконец решит, что
жизнь его не только сложилась, но и создана, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия.