Неточные совпадения
— Ну, уж святая: то нехорошо, другое нехорошо. Только и света, что внучки! А кто их знает, какие они будут? Марфенька только с канарейками да с цветами
возится, а другая сидит, как домовой,
в углу, и слова от нее не добьешься. Что будет из нее — посмотрим!
Опять появились слуги: каждый нес лакированную деревянную подставку, с трубкой, табаком, маленькой глиняной жаровней, с горячими
углями и пепельницей, и тем же порядком ставили перед нами. С этим еще было труднее
возиться. Японцам хорошо, сидя на полу и
в просторном платье, проделывать все эти штуки: набивать трубку, закуривать
углем, вытряхивать пепел; а нам каково со стула? Я опять вспомнил угощенье Лисицы и Журавля.
За стойкой, как
водится, почти во всю ширину отверстия, стоял Николай Иваныч,
в пестрой ситцевой рубахе, и, с ленивой усмешкой на пухлых щеках, наливал своей полной и белой рукой два стакана вина вошедшим приятелям, Моргачу и Обалдую; а за ним
в углу, возле окна, виднелась его востроглазая жена.
Обе девки побежали. Оленин пошел один, вспоминая всё, чтò было. Он целый вечер провел с ней вдвоем
в углу, около печки. Устенька ни на минуту не выходила из хаты и
возилась с другими девками и Белецким. Оленин шопотом говорил с Марьянкой.
Обстановка первого акта. Но комнаты Пепла — нет, переборки сломаны. И на месте, где сидел Клещ, нет наковальни.
В углу, где была комната Пепла, лежит Татарин,
возится и стонет изредка. За столом сидит Клещ; он чинит гармонию, порою пробуя лады. На другом конце стола — Сатин, Барон и Настя. Пред ними бутылка водки, три бутылки пива, большой ломоть черного хлеба. На печи
возится и кашляет Актер. Ночь. Сцена освещена лам — пой, стоящей посреди стола. На дворе — ветер.
Один дом — на
углу Козицкого переулка, где
в двадцатых годах был знаменитый салон Зинаиды Волконской, у которой бывал Пушкин. Потом, по преданию,
в этом доме «
водились черти», а затем владелец его князь Белосельский-Белозерский продал его Малкиелю. Он купил его на имя своей жены Нины Абрамовны, которая, узнав, что
в доме был салон княгини Волконской, тоже затеяла у себя салон, но, кроме адвокатов, певцов и артистов, на ее журфиксах, с роскошным угощением, никого не бывало.
У другого конца кровати сидел, заложив ногу на ногу, Дюрок, дон Эстебан стоял посредине спальни. У стола доктор
возился с лекарствами. Капитан Орсуна ходил из
угла в угол, заложив за широкую спину обветренные, короткие руки. Молли была очень нервна, но улыбалась, когда я вошел.
В ласковый день бабьего лета Артамонов, усталый и сердитый, вышел
в сад. Вечерело;
в зеленоватом небе, чисто выметенном ветром, вымытом дождямии, таяло, не грея, утомлённое солнце осени.
В углу сада
возился Тихон Вялов, сгребая граблями опавшие листья, печальный, мягкий шорох плыл по саду; за деревьями ворчала фабрика, серый дым лениво пачкал прозрачность воздуха. Чтоб не видеть дворника, не говорить с ним, хозяин прошёл
в противоположный
угол сада, к бане; дверь
в неё была не притворена.
Я ни с кем не
водился и даже избегал говорить и все более и более забивался
в свой
угол.
Таинственное поручение страшно обрадовало меня, и я полетел
в Адмиралтейскую слободу с быстротой стрижа. Там,
в темной мастерской медника, я увидал молодого кудрявого человека с необыкновенно синими глазами; он лудил кастрюлю, но — был не похож на рабочего. А
в углу, у тисков,
возился, притирая кран, маленький старичок с ремешком на белых волосах.
Озябшие мухи столпились
в переднем
углу около образов и жужжат, и слышно, как под лавками
в толстых папках
возятся прусаки…
Ильич во мгновение ока перекатился два раза и спрятался
в углу печи, так что распугал всех тараканов. Староста бросил ложку и побежал к Илье. Дутлов медленно поставил фонарь, распоясался, пощелкивая языком, покачал головой и подошел к Илье, который уж
возился с старостой и дворником, не пускавшими его к окну. Они поймали его за руки и держали, казалось, крепко; но как только Илья увидел дядю с кушаком, силы его удесятерились, он вырвался и, закатив глаза, подступил с сжатыми кулаками к Дутлову.
Мы забрались
в «дыру» и легли, высунув из нее головы на воздух. Молчали. Коновалов как лег, так и остался неподвижен, точно окаменел. Хохол неустанно
возился и всё стучал зубами. Я долго смотрел, как тлели
угли костра: сначала яркий и большой,
уголь понемногу становился меньше, покрывался пеплом и исчезал под ним. И скоро от костра не осталось ничего, кроме теплого запаха. Я смотрел и думал...
Дверь
в клеть была открыта, и там
в сумраке
возилась Анна, огребая
в угол огурцы, — он вошёл к ней и сказал...
В сонной тишине, которую равномерное дыхание вдовы делало еще глубже и однообразнее, все ночные звуки приобретали странную, тревожную отчетливость. Потрескивал рассыхающийся комод;
возились мыши рядом,
в деревянном чуланчике; что-то шуршало
в углах по стенам, и все эти стуки и шорохи будили чутко дремлющую тишину и горячими, пугливыми толчками отзывались
в сердце у Герша.
Поручик прошел за ней пять-шесть больших, роскошно убранных комнат, коридор и
в конце концов очутился
в просторной квадратной комнате, где с первого же шага его поразило изобилие цветущих растений и сладковатый, густой до отвращения запах жасмина. Цветы шпалерами тянулись вдоль стен, заслоняя окна, свешивались с потолка, вились по
углам, так что комната походила больше на оранжерею, чем на жилое помещение. Синицы, канарейки и щеглята с писком
возились в зелени и бились об оконные стекла.
В переднем
углу, как
водится, киот с образами, рядом на стене «Распятие плоти», «Излияние благодати» и два портрета каких-то истощенных бледноликих людей.
Облокотясь на стол и припав рукою к щеке, тихими слезами плакала Пелагея Филиппьевна, когда, исправивши свои дела, воротился
в избу Герасим. Трое большеньких мальчиков молча стояли у печки,
в грустном молчанье глядя на грустную мать. Четвертый забился
в углу коника за наваленный там всякого рода подранный и поломанный хлам. Младший сынок с двумя крошечными сестренками
возился под лавкой. Приукутанный
в грязные отрепья, грудной ребенок спал
в лубочной вонючей зыбке, подвешенной к оцепу.
Рассказы дворовых были драгоценны по своему бытовому разнообразию.
В такой губернии, как Нижегородская, живут всякие инородцы, а коренные великороссы принадлежат к различным полосам на севере и на юге по Волге, вплоть до дремучих тогда лесов Заволжья и черноземных местностей юго-восточных уездов и «медвежьих
углов», где
водились в мое детство знаменитые «медвежатники», ходившие один на один на зверя, с рогатиной или плохим кременным ружьишком.
В другом
углу, на соломе, постланной просто на земле,
возился Мартышка: то ложился он, то вставал опять, то, сидя, дремал.
— Махиавель? — повторил Волынской. — Я разом к тебе буду, — прибавил он, обратясь к сбитенщику, и бросился
в ту сторону, где Зуда
возился с астрологом. Этот от Волынского, далее и далее, и
в противный
угол залы, где никого не было.
Пролетариев
в Старом Городе решительно не
водилось: здесь у каждого был хоть какой-нибудь свой
угол и каждый мог свободно скрывать свою лень и свое безделье под смоковницею своею и под виноградом своим.