Неточные совпадения
Холера — это слово, так знакомое теперь в Европе, домашнее в России до того, что какой-то патриотический поэт называет холеру единственной
верной союзницей Николая, — раздалось тогда в первый раз на севере. Все трепетало страшной заразы, подвигавшейся по Волге к Москве. Преувеличенные
слухи наполняли ужасом воображение. Болезнь шла капризно, останавливалась, перескакивала, казалось, обошла Москву, и вдруг грозная весть «Холера в Москве!» — разнеслась по городу.
Сейчас, перечитывая бессмертную комедию, я еще раз утверждаюсь, что забаллотированный Чатский и есть Чацкий. Разве Фамусов, «Аглицкого клоба
верный сын до гроба», — а там почти все были Фамусовы, — потерпел бы Чацкого в своей среде? А как забаллотировать? Да пустить
слух, что он… сумасшедший!..
Голос витютина по-настоящему нельзя назвать воркованьем: в звуках его есть что-то унылое; они протяжны и более похожи на стон или завыванье, очень громкое и в то же время не противное, а приятное для
слуха; оно слышно очень издалека, особенно по зарям и по ветру, и нередко открывает охотнику гнезда витютина, ибо он любит, сидя на сучке ближайшего к гнезду дерева, предпочтительно сухого, выражать свое счастие протяжным воркованьем или, что будет гораздо
вернее, завываньем.
Слух этот оказался потом не во всех подробностях
верным: свадьба и тогда была еще только в проекте, и все еще было очень неопределенно, но в судьбе Настасьи Филипповны все-таки произошел с этого времени чрезвычайный переворот.
Зато самый странный и самый невероятный
слух, касавшийся самого уважаемого Ивана Федоровича, увы! всё более и более оказывался
верным.
Зато другому
слуху он невольно верил и боялся его до кошмара: он слышал за
верное, что Настасья Филипповна будто бы в высшей степени знает, что Ганя женится только на деньгах, что у Гани душа черная, алчная, нетерпеливая, завистливая и необъятно, непропорционально ни с чем самолюбивая; что Ганя хотя и действительно страстно добивался победы над Настасьей Филипповной прежде, но когда оба друга решились эксплуатировать эту страсть, начинавшуюся с обеих сторон, в свою пользу, и купить Ганю продажей ему Настасьи Филипповны в законные жены, то он возненавидел ее как свой кошмар.
Зарубин и Мясников поехали в город для повестки народу,а незнакомец, оставшись у Кожевникова, объявил ему, что он император Петр III, что
слухи о смерти его были ложны, что он, при помощи караульного офицера, ушел в Киев, где скрывался около года; что потом был в Цареграде и тайно находился в русском войске во время последней турецкой войны; что оттуда явился он на Дону и был потом схвачен в Царицыне, но вскоре освобожден
верными казаками; что в прошлом году находился он на Иргизе и в Яицком городке, где был снова пойман и отвезен в Казань; что часовой, подкупленный за семьсот рублей неизвестным купцом, освободил его снова; что после подъезжал он к Яицкому городку, но, узнав через одну женщину о строгости, с каковою ныне требуются и осматриваются паспорта, воротился на Сызранскую дорогу, по коей скитался несколько времени, пока наконец с Таловинского умета взят Зарубиным и Мясниковым и привезен к Кожевникову.
Нужно ли говорить о том, что эти
слухи и самые
верные известия, вместе с количеством добытого Брагиным золота, поднимали и зависть к их неожиданному богатству.
Тетушка Анна, всегда точная,
верная своему слову, не сдержала, однако ж, своего обещания. Не было о ней ни
слуху ни духу. Уже дедушка Кондратий выплел все свои сети и давно бродил вместе с сосновским стадом по полям, которые теперь зеленели; уже Дуня начинала меньше тосковать и часто даже с улыбкой поглядывала на своего сынишку, который теперь бегал; но тетушка Анна все еще не выполняла своего обещания и не приходила навестить их.
Софьей
слух о его сумасшествии. Слышится уже не острый, ядовитый сарказм, в который вставлена
верная, определенная идея, правда, — а какая-то горькая жалоба, как будто на личную обиду, на пустую или, по его же словам, «незначущую встречу с французиком из Бордо», которую он, в нормальном состоянии духа, едва ли бы заметил.
После посещения великого цадика Акивы прошло несколько недель. По городу вдруг пронесся
слух, будто Бася сосватала свою внучку. И будто это сватовство имеет какую-то косвенную связь с приездом цадика,
вернее — одного из его почтенных провожатых, рэб Шлойме Шкловского…
Ясное и
верное суждение о том, вредны ли табак и чай, и в каких случаях вредны, — приобрести довольно трудно; поэтому мы и довольствуемся
слухами, да и о тех часто забываем.
(А
вернее всего — в ту раковину, шумевшую моим собственным
слухом.)
До
слуха нашего дошло, что слуга наш Псару нездоров. Мы прибыли сюда для того, чтобы увидать нашего
верного слугу Псару. Может ли еще служить нам правитель священного города Псару?
— То-то и есть, — продолжала Манефа. — Как же должно вашего Софрона епископа понимать?.. А?.. Были от меня посыланы
верные люди по разным местам, и письмами обсылалась… Нехорошие про него
слухи, Василий Борисыч, ох, какие нехорошие!.. А Москва его терпит!.. Да как не терпеть?.. Московский избранник!..
Поговаривали, что где-то в пьяной драке зашибли его, болтали, что деревом пришибло его до смерти, ходили
слухи, что пьяный свернулся он с расшивы и потонул, но
верного никто не знал.
Правду сказал барон Сакен, донося польскому правительству: «мне из
верных источников известно, и я положительно знаю, что смерть сумасшедшей, так называемой принцессы Елизаветы, последовала совершенно естественно, но, вероятно, это не помешает распространению разных
слухов».
— Стало, слухи-то
верные. А ты сейчас газетчиков ругал.
Шли
слухи, что готовится новый бой. В Харбине стоял тяжелый, чадный разгул; шампанское лилось реками, кокотки делали великолепные дела. Процент выбывавших в бою офицеров был так велик, что каждый ждал почти
верной смерти. И в дико-пиршественном размахе они прощались с жизнью.
Григория Александровича смущали, во-первых, преувеличенные
слухи о минах, устроенных французскими инженерами, и он ожидал получения из Парижа
верного плана крепости со всеми ее минными галереями, а во-вторых, и главным образом он слишком дорожил кровью солдат.
Слух о необыкновенном заточении посланника бежал скоро по всем дорогам и встретил
верного служителя на возвратном пути его.
Умилосердись над своею Россиею: грудь ломится у ней оттого, что она, боясь проговориться, затаила даже свое дыхание; все ходит в ней на цыпочках, чтобы не оскорбить
слуха курляндского герцога;
верные сыны твои запаяли свои уста, придавили свое сердце, чтобы оно не выстучало заветной чести и правды.
Хотя он знал из городских
слухов, что она упорно молчит о причинах, побудивших ее к преступлениям, и не упоминает даже его имени, но страх, страх безотчетный,
вернее ужас, что завтра она может дать другое показание, что каждую ночь она может одуматься и на утро стать его карающей Немезидой леденил его кровь, останавливал биение его сердца.
Волею-неволею и своею охотою отрешившийся от «света», Андрей Николаевич Муравьев старался показывать, что он «светом вовсе не дорожит», но на самом деле он никогда не переставал интересоваться всем, что делается в «больших сферах», и имел все там происходившее на
слуху. Если мы назовем здесь хоть несколько лиц из его постоянной компании или, как сам он называл, из его «прихода», то всякому станет ясно, что он и мог иметь очень скорые и очень
верные известия.