Неточные совпадения
— История жизни
великих людей
мира сего — вот подлинная история, которую необходимо знать всем, кто не хочет обольщаться иллюзиями, мечтами о возможности счастья всего человечества. Знаем ли мы среди величайших людей земли хоть одного, который был бы счастлив? Нет, не знаем… Я утверждаю: не знаем и не можем знать, потому что даже при наших очень скромных представлениях о счастье — оно не было испытано никем из
великих.
И не спим мы только оба, я да юноша этот, и разговорились мы о красе
мира сего Божьего и о
великой тайне его.
— Помни, юный, неустанно, — так прямо и безо всякого предисловия начал отец Паисий, — что мирская наука, соединившись в
великую силу, разобрала, в последний век особенно, все, что завещано в книгах святых нам небесного, и после жестокого анализа у ученых
мира сего не осталось изо всей прежней святыни решительно ничего.
Может, вспоминая
сей день
великий, не забудешь и слов моих, ради сердечного тебе напутствия данных, ибо млад еси, а соблазны в
мире тяжелые и не твоим силам вынести их.
А между тем в вопросе этом заключалась
великая тайна
мира сего.
Поместившись в уголке, эти люди не от
мира сего толковали о самых скучнейших материях для непосвященного: о пошлинах на привозной из-за границы чугун, о конкуренции заграничных машинных фабрикантов, о той всесильной партии
великих в заводском
мире фирм с иностранными фамилиями, которые образовали государство в государстве и в силу привилегий, стоявших на стороне иностранных капиталов, давили железной рукой хромавшую на обе ноги русскую промышленность.
— Гроб, предстоящий взорам нашим, братья, изображает тление и смерть, печальные предметы, напоминающие нам гибельные следы падения человека, предназначенного в первобытном состоянии своем к наслаждению непрестанным бытием и сохранившим даже доселе
сие желание; но, на горе нам, истинная жизнь, вдунутая в
мир, поглощена смертию, и ныне влачимая нами жизнь представляет борение и дисгармонию, следовательно, состояние насильственное и несогласное с
великим предопределением человека, а потому смерть и тление сделались непременным законом, которому все мы, а равно и натура вся, должны подвергнуться, дабы могли мы быть возвращены в первоначальное свое благородство и достоинство.
Затем все главные события моего романа позамолкли на некоторое время, кроме разве того, что Английский клуб, к
великому своему неудовольствию, окончательно узнал, что Тулузов мало что представлен в действительные статские советники, но уже и произведен в
сей чин, что потом он давал обед на весь официальный и откупщицкий
мир, и что за этим обедом только что птичьего молока не было; далее, что на балу генерал-губернатора Екатерина Петровна была одета богаче всех и что сам хозяин прошел с нею полонез; последнее обстоятельство если не рассердило серьезно настоящих аристократических дам, то по крайней мере рассмешило их.
— Каст тут не существует никаких!.. — отвергнул Марфин. — Всякий может быть
сим избранным, и
великий архитектор
мира устроил только так, что ина слава солнцу, ина луне, ина звездам, да и звезда от звезды различествует. Я, конечно, по гордости моей, сказал, что буду аскетом, но вряд ли достигну того: лествица для меня на этом пути еще нескончаемая…
Великий мастер. Человек скитается, яко тень, яко цвет сельный отцветает. Сокровиществует и не весть кому соберет, умрет и ничего из славы
сей земли с собой не понесет. Наг приходит в
мир сей и наг уходит. Господь даде, господь и взя.
Велика злоба князя
мира сего, — продолжал Иоанн, подняв очи к небу, — он, подобно льву рыкающему, ходит вокруг, ищуще пожрати мя, и даже в синклите моем находит усердных слуг себе.
Думаю я про него: должен был этот человек знать какое-то
великое счастье, жил некогда
великой и страшной радостью, горел в огне — осветился изнутри, не угасил его и себе, и по
сей день светит
миру душа его этим огнём, да не погаснет по вся дни жизни и до последнего часа.
— Да, моих! Это — дерзость? Пусть будет дерзость! Но — почему Джордано Бруно, Вико и Мадзини не предки мои — разве я живу не в их
мире, разве я не пользуюсь тем, что
посеяли вокруг меня их
великие умы?
— Боже милостивый! — забормотал он, закрывая глаза и склоняя голову. — Благодарю тя за твои
великие и несказанные милости, и ниспошли ты благодать и
мир дому
сему!.. Ну, поздравляю вас, поздравляю! — заключил Елпидифор Мартыныч, подходя уже к князю и вдруг целуя его.
В «Записках» же он отвечает: «что он в воле
великого князя, старейшего своего брата, и повеление его исполнит охотно, что он согласен с мнением Изяслава, понеже
мир для сохранения пользы всего государства лучше на
сей случай, нежели война».
Сего мало — туда, где река Прут вливает быстрые воды свои в величественный Дунай; туда, где
великий Петр, окруженный неверными, отчаялся быть победителем и требовал
мира — туда Гений Екатерины привел Румянцева и поставил его между врагами бесчисленными.
И
сие великое движение пылкой души,
сии в восторге произнесенные слова: «Сохрани Боже, чтобы какой-нибудь народ был счастливее Российского!» — не суть ли излияние и торжество страстной добродетели, которая, избрав себе предмет в
мире, стремится к нему с пламенною ревностию, и самую жизнь в рассуждении его ни за что считает?
Не только благо нашего отечества, но и благо целого
мира утверждено победами Екатерины. Давно ли еще знамя лжепророка грозило стенам Венским? Новый Магомет II мог быть новым истребителем государств Европейских: сколь же бедственны успехи Оттоманского оружия для человечества и просвещения? Теперь варвары уже не опасны для Европы; теперь слабый Паша Виддина презирает могущество Порты!.. И
сия безопасность есть дело
Великой Екатерины, Которая потрясла и разрушила
сей колосс ужасный.
Моисей же Фрумкин был
великий практик в делах
мира сего и обладал чисто иудейской увертливой и находчивой сметкой.
Воплотившийся Бог до конца разделил судьбу испорченного грехом
мира и человека, до крестной муки и смерти [«На землю сшел еси, да спасеши Адама, и на земли не обрет
сего, Владыко, даже до ада снизшел, еси ищай» (Утреня
Великой Субботы, Похвалы, статья первая, ст. 25).], и все отдельные моменты земной жизни Спасителя представляют как бы единый и слитный акт божественной жертвы [Интересную литургическую иллюстрацию этой мысли мы имеем в том малоизвестном факте, что богослужения пред Рождеством Христовым включают в себя сознательные и преднамеренные параллели богослужению Страстной седмицы, преимущественно
Великой Пятницы и Субботы, и отдельные, притом характернейшие песнопения воспроизводятся здесь лишь с необходимыми и небольшими изменениями.
А когда и его отуманила мирская слава, когда и он охладел к святоотеческой вере и поступил на неправду в торговых делах, тогда хоть и с самыми
великими людьми
мира сего водился, но исчез, яко дым, и богатства его, как песок, бурей вздымаемый, рассеялись…
— Все, что ни делается тайного, злого, нечистого в
мире, — говорил между прочим батюшка, — все будет явно, все узнается, выплывет рано или поздно наружу. Остерегайтесь же зла, сторонитесь дурных поступков, знайте, что все дурное идет от дьявола, этого прелестника рода человеческого… Он злой гений всего живущего, он
сеет разруху, ненависть, гнев, зависть, преступление. Берегитесь этого врага.
Велика сила его…
«Все создания и вся тварь, каждый листик устремляется к слову, богу славу поет, Христу плачет… Все — как океан, все течет и соприкасается, в одном месте тронешь, в другом конце
мира отдается… Ты для целого работаешь, для грядущего делаешь. Награды же никогда не ищи, ибо и без того уже
велика тебе награда на
сей земле: духовная радость твоя… Знай меру, знай сроки, научись
сему… Люби повергаться на землю и лобызать ее. Землю целуй и неустанно, ненасытимо люби, всех люби, все люби…»
Платон отвернулся от того множественного чувственного
мира, «
мира сего», в котором такой
великий и праведный человек был отравлен своим народом.
Велика мудрость старчества, уходящая за пределы разума
мира сего.
В ней остается ложное, юдаистически-римское притязание церкви быть царством в
мире сем, остается роковая идея Бл. Августина, которая должна вести к царству
Великого Инквизитора.
— Примите
сии перчатки в знак сохранения чистоты ваших деяний! — продолжал
великий магистр. — Примите женские для подруги жизни вашей! Прекрасный пол не входит в состав нашего общества, но мы не нарушаем устава Творца и натуры. Добрая жена есть утешение в ужасных испытаниях
мира сего; но да будут они чисты и невинны в деяниях своих.