Неточные совпадения
— Но нигде
в мире вопрос этот не ставится с такою остротой, как у нас,
в России, потому что у нас есть
категория людей, которых не мог создать даже высококультурный Запад, — я говорю именно о русской интеллигенции, о людях, чья участь — тюрьма, ссылка, каторга, пытки, виселица, — не спеша говорил этот человек, и
в тоне его речи Клим всегда чувствовал нечто странное, как будто оратор не пытался убедить, а безнадежно уговаривал.
Мимо везли на буйволах разные клади: видно, буйволы, насчет езды по жаре, не входили
в одну
категорию с лошадьми.
Более всего не терпят людей самостоятельной и оригинальной мысли, не вмещающихся ни
в какие привычные рутинные
категории.
Неужели мировые события, исключительные
в мировой истории, ничему нас не научат, не приведут к рождению нового сознания и оставят нас
в прежних
категориях, из которых мы хотели вырваться до войны?
Мысль не работает над новыми явлениями и темами, не проникает
в конкретность мировой жизни, а упрощенно применяет свои старые схемы, свои сокращенные
категории, социологические, моральные или религиозные.
А всемирную историю нельзя втиснуть ни
в какие отвлеченно-социологические или отвлеченно-моральные
категории, она знает свои оценки.
Мир вступит
в такое измерение своего исторического бытия, что эти старые
категории будут уже неприменимы.
Если велика власть инерции и привычных, заученных
категорий в обывательских кругах, то там это понятно и простительно.
Если же разум оставить на самого себя, то бродя
в пустоте и строя
категорию за
категорией, он может обличить свои законы, но никогда не дойдет ни до понятия о духе, ни до понятия о бессмертии и проч.
Диалектическая метода, если она не есть развитие самой сущности, воспитание ее, так сказать,
в мысль — становится чисто внешним средством гонять сквозь строй
категорий всякую всячину, упражнением
в логической гимнастике, — тем, чем она была у греческих софистов и у средневековых схоластиков после Абеларда.
Все
в самом деле непосредственное, всякое простое чувство было возводимо
в отвлеченные
категории и возвращалось оттуда без капли живой крови, бледной алгебраической тенью.
Приговор прочли особо первой
категории — он был ужасен: обвиненные
в оскорблении величества, они ссылались
в Шлиссельбург на бессрочное время.
Дети
в нашей семье (впрочем, тут я разумею, по преимуществу, матушку, которая давала тон всему семейству) разделялись на две
категории: на любимых и постылых, и так как высшее счастие жизни полагалось
в еде, то и преимущества любимых над постылыми проявлялись главным образом за обедом.
Меня всё хотят отнести к
категориям,
в которые я никак вместиться не могу.
И я верю последней, окончательной верой
в последнюю, окончательную победу Бога над силами ада,
в Божественную Тайну,
в Бога, как Тайну, возвышающуюся над всеми
категориями, взятыми из этого мира.
Эта фраза была сказана по поводу моего доклада,
в котором я высказал мысль, что
в основание человеческого общения должна быть положена евангельская
категория ближнего.
Ни один великий писатель не может быть определен термином «классик» или «романтик» и не вмещается
в эти
категории.
Теология находится во власти социоморфизма, она мыслит Бога
в категориях социальных отношений властвования.
Христианская эсхатология была приспособлена к
категориям этого мира, ко времени этого мира и истории, она не вышла
в иной эон.
Уже
категория бытия, которая играет такую роль
в истории философии, начиная с Греции, есть продукт объективации мысли.
Получив от Кирхегардта «экзистенциальность», Гейдеггер захотел выразить проблемы экзистенциальных философов
в категориях академической рациональной философии.
В них-то и приютились обитатели Шиповки из первой
категории, а «иваны» первое время поразбрелись, а потом тоже явились на Хитров и заняли подвалы и тайники дома Ромейко
в «Сухом овраге».
Все это рваное, линючее, ползет чуть не при первом прикосновении. Калоши или сапоги окажутся подклеенными и замазанными, черное пальто окажется серо-буромалиновым, на фуражке после первого дождя выступит красный околыш, у сюртука одна пола окажется синей, другая — желтой, а полспины — зеленой. Белье расползается при первой стирке. Это все «произведения» первой
категории шиповских ремесленников, «выдержавших экзамен»
в ремесленной управе.
Обитатели «Шиповской крепости» делились на две
категории:
в одной — беглые крепостные, мелкие воры, нищие, сбежавшие от родителей и хозяев дети, ученики и скрывшиеся из малолетнего отделения тюремного замка, затем московские мещане и беспаспортные крестьяне из ближних деревень. Все это развеселый пьяный народ, ищущий здесь убежища от полиции.
Вторая
категория днем спит, а ночью «работает» по Москве или ее окрестностям, по барским и купеческим усадьбам, по амбарам богатых мужиков, по проезжим дорогам. Их работа пахнет кровью.
В старину их называли «Иванами», а впоследствии — «деловыми ребятами».
Чуть свет являлись на толкучку торговки, барахольщики первой
категории и скупщики из «Шилова дома», а из желающих продать — столичная беднота: лишившиеся места чиновники приносили последнюю шинелишку с собачьим воротником, бедный студент продавал сюртук, чтобы заплатить за угол, из которого его гонят на улицу, голодная мать, продающая одеяльце и подушку своего ребенка, и жена обанкротившегося купца, когда-то богатая, боязливо предлагала самовар, чтобы купить еду сидящему
в долговом отделении мужу.
Впереди всех из этой
категории стоит
в моей памяти характерная фигура Степана Ивановича Тысса.
Михайловский имеет
в виду это различие, но выражает его очень несовершенно,
в биологических
категориях.
Он,
в конце концов, увидел человека как исключительный продукт общества, класса и подчинил целиком человека новому обществу, идеальному социальному коллективу вместо того, чтобы подчинить общество человеку, окончательно освободить человека от
категории социального класса.
В народничестве же не религиозном, революционном, народ отождествлялся с социальной
категорией трудового класса общества и его интересы отождествлялись с интересами труда.
В России все расценивалось по
категориям ортодоксии и ереси.
Она не поставлена
в категориях христианских, но христианские мотивы остаются.
Кант так далеко заходит
в своем рационализме, что для него вся действительность, все живое бытие есть продукт знания, мышления: мир созидается
категориями субъекта, и ничто не
в силах из этих тисков освободиться, ничего не является само по себе, независимо от того, что навязывается субъектом.
Безумие — рассматривать бытие как результат объективирования и рационализирования познающего субъекта, ставить бытие
в зависимость от
категорий познания, от суждения.
Происхождение и значение всех
категорий не может быть осмыслено углублением
в субъект, так как тут проблема онтологическая, а не гносеологическая, и, чтобы понять хоть что-нибудь, гносеология должна стать сознательно онтологической, исходить из первоначальной данности бытия и его элементов, а не сознания, не субъекта, противоположного объекту, не вторичного чего-то.
Гносеологи же хотят само бытие вывести из гносеологии, превратить его
в суждение, поставить
в зависимость от
категорий субъекта.
Категории зла и греха применимы лишь к драме мистической диалектики, лишь к драматическому действию Трех Лиц Божества и их отраженной диалектики
в истории творения.
Само разделение на субъект и объект, из которого вырастает гносеологическая проблема, само аналитическое нахождение
в субъекте различных формальных
категорий есть уже результат рационалистической отвлеченности, неорганичности мышления, болезненной разобщенности с живым бытием.
Вина делает мир подвластным закономерной необходимости, пространственности и временности, заключает познающее существо
в темницу
категорий.
Канта не считают рационалистом, того Канта, который допускал веру лишь
в пределах разума, который рационалистически отвергал чудесное, который все бытие сковал рациональными
категориями, поставил реальность
в зависимость от познающего субъекта.
Пространственность, временность, материальность, железная закономерность и ограниченность законами логики всего мира, являющегося нам
в «опыте», вовсе не есть результат насилия, которое субъект производит над бытием, навязывая ему «свои»
категории, это — состояние,
в котором находится само бытие.
Гносеология рефлектирует над
категориями, но не
в силах понять источник
категорий и причину ограниченности нашего знания.
Но диалектика абсолютная тут переходит
в диалектику относительную, ограниченную временем и всеми
категориями.
Ни философия позитивная, ни философия критическая не
в силах понять происхождения и значения времени и пространства, законов логики и всех
категорий, так как исходит не из первичного бытия, с которым даны непосредственные пути сообщения, а из вторичного, больного уже сознания, не выходит из субъективности вширь, на свежий воздух.
Когда кантианец так твердо знает, что
в опыте не может быть чуда, то это понятно, потому что опыт кантианца конструирован рациональными
категориями, он сознательно
в тисках, на живой опыт надет намордник, и он укусить не может.
Научному пониманию мира
в категории причинности открывается
в мире только закономерность и необходимость, но не открывается
в мире разум, смысл.
Очень ошиблись бы те, которые заключили бы нашу мысль
в интеллектуально-рационалистические
категории.
Теория познания придет, наконец, к реализму, когда положит
в свое основание новую, необычную для отвлеченных философов идею, идею греха как источника всех
категорий, источника самой противоположности субъекта и объекта, которая остается тайной для всех гносеологий.
Гносеологи вынуждены даже признать, что гносеологические
категории могут меняться
в зависимости от состояния положительных наук.
Нельзя осмыслить мирового процесса, если не допустить мистической диалектики бытия, предвечно совершающейся и завершающейся вне времени и вне всех
категорий нашего мира и
в одном из своих моментов принявшей форму временного бытия, скованного всеми этими
категориями.