Стратегия и тактика в военном искусстве

Генрих Жомини

Барон Генрих Жомини начал военную карьеру в Швейцарии, затем поступил во французскую армию, участвовал в наполеоновских походах, был начальником штаба маршала Нея, а в 1813 г. перешел на службу в русскую армию. Подробно рассматривая все аспекты, присущие теории и практике войны, Жомини предлагает анализ стратегических проблем, сопутствующих различным театрам и полям боевых действий, тактики наступления и обороны, неожиданных маневров, специальных операций, уделяет внимание важности разведки и развертывания сил, организации тыла и снабжения, роли инженерных сооружений и влиянию на ход военных событий дипломатии. Классический труд Жомини не только неоценимый исторический памятник, но и непревзойденное фундаментальное исследование по стратегии и тактике ведения войны, высоко оцененное специалистами и, безусловно, интересное для всех, кого волнует история развития военной мысли.

Глава 2

Военная политика

Мы уже объяснили, что понимаем под этим заглавием. Оно охватывает сочетания моральных факторов, связанных с армейскими операциями. Если политические соображения, которые мы только что обсудили, имели бы также и моральную сторону, существовали бы другие соображения, которые до определенной степени влияют на ведение войны и не принадлежат ни дипломатии, ни стратегии, ни тактике. Мы объединяем их под заголовком военная политика.

Военная политика, можно сказать, охватывает все комбинации любой планируемой войны, за исключением тех, которые относятся к искусству дипломатии и стратегии. Поскольку их число значительно, невозможно посвятить каждому из них отдельный параграф, не слишком выходя за рамки данного труда и не отклоняясь от моего намерения, которое состоит не в том, чтобы дать трактовку по данным вопросам, а в том, чтобы указать на их отношение к военным операциям.

В самом деле, к этой категории мы можем отнести душевный настрой нации, с которой предстоит сражаться, ее военную систему, готовые к войне средства и резервы, ее финансовые ресурсы, ее преданность своему правительству или политической системе, характер исполнительной власти, характеристики и военные способности командующих ее армиями, значимость влияния правительства или военных советов на их операции, систему ведения войны во взаимодействии с ее штабом, признанную мощь государства и его вооружений, военную географию и статистику государства, в которое предполагается вторжение, и, наконец, ресурсы и разного рода препятствия, которые, по всей вероятности, встретятся, и все это не относится ни к дипломатии, ни к стратегии.

Нет жестко закрепленных правил по таким предметам, за исключением того, что правительству не следует ничем пренебрегать в получении знаний об этих деталях и что необходимо выносить их на рассмотрение при составлении любых планов.

Мы предлагаем краткий обзор важнейших положений, которыми следует руководствоваться в этом виде комбинаций.

Параграф XI

Военная статистика и география

Под первой из этих научных дисциплин мы понимаем как можно более доскональные знания составных частей мощи и военных ресурсов противника, с которым нам предстоит вступать в единоборство. Вторая дисциплина состоит в топографическом и стратегическом описании театра войны, со всеми его препятствиями, естественными или искусственными, которые могут встретиться. Она также предполагает изучение постоянных ключевых пунктов, которые могут быть представлены на всем протяжении границы или страны. Помимо военного министра, командующему армией военачальнику и начальнику штаба должна быть предоставлена эта информация, во избежание жестоких просчетов в их планах. Это нередко случается в наши дни, несмотря на огромный прогресс, которого достигли цивилизованные нации в статистической, дипломатической, географической и топографической науках. Приведу два примера, которые мне известны. В 1796 году армия Моро, входя в Шварцвальд (запад Баварии) ожидала встретить ужасные горы, опасные теснины и леса и была чрезвычайно удивлена, обнаружив, взобравшись по крутым склонам на плато, что этот крутой подъем от Рейна по склону Шварцвальда был фантастически единственным горным участком на их пути, а далее страна, от истоков Дуная до города Донауверт, была плодородной и практически плоской равниной.

Второй пример относится к 1813 году. Наполеон и вся его армия предполагали, что внутренняя Богемия (Чехия) будет очень гористой, в то время как в Европе мало более ровных земель, в чем убеждаешься после того, как преодолеваются окружающие Богемию невысокие горные хребты, на что почти везде требуется всего один дневной переход.

Все европейские офицеры придерживались того же ошибочного мнения в отношении Балкан и турецких сил внутри. Похоже, что в Константинополе были пущены слухи о том, что эти горы и прилегающие земли были почти непреодолимой преградой и залогом безопасности империи. Эту ошибку я, долго живший в Альпах, не разделял. Другие предрассудки, не менее глубоко укоренившиеся, заставляли верить в то, что народ, каждый представитель которого всегда вооружен, создаст грозное народное ополчение и будет защищаться до последнего. Опыт показал, что старые правила, согласно которым элита из янычар размещалась в пограничных городах на Дунае, делали жителей этих городов более воинственными, чем население внутренних районов. Действительно, планы реформ султана Махмуда потребовали слома старой системы и не было времени для того, чтобы заменить ее на новую, так что империя оказалась беззащитна. (Султан Махмуд II (1808–1839) в 1826 г. ликвидировал (поголовно истребив) янычарское войско, давно ставшее практически неуправляемым. — Ред.) Опыт постоянно говорил о том, что одной лишь большой массы вооруженных до зубов храбрецов недостаточно для того, чтобы создать хорошую армию и обеспечить национальную оборону.

Давайте вернемся к необходимости хорошего знания военной географии и статистики империи. Эти области научного знания изложены в договорах и еще будут развиваться. Ллойд, который написал о них эссе, в описании границ больших государств в Европе не был удачливым в своих аксиомах и предвидениях. Он видел преграды повсюду; он изображает неприступной австрийскую границу на реке Инн, между Тиролем и Пассау, где Наполеон и Моро совершали маневр и одерживали победы с армиями в сто пятьдесят тысяч солдат в 1800, 1805 и 1809 годах.

Но если эти области знания широко не изучаются, то в архивах европейских штабов обязательно должны быть многие документы, которые представляют ценность в качестве источника информации, по крайней мере для специальных штабных школ. В ожидании того времени, когда прилежный офицер, извлекающий пользу из этих опубликованных и неопубликованных документов, одарит Европу хорошей военной и стратегической географией, мы можем сказать спасибо огромному прогрессу в топографии за последние годы, частично восполнившему имеющиеся потребности превосходными картами, опубликованными во всех европейских странах в последние двадцать лет. В начале Французской революции топография была в зародыше: исключение составляла полутопографическая карта Кассини, и только карты Бакенберга достойны называться топографическими. Австрийская и прусская штабные школы, однако, были хорошими и пока что плодотворными. Карты, недавно опубликованные в Вене и Берлине, Мюнхене, Штутгарте и Париже, а также институтом Гердера в Фрайбурге, обещают будущим генералам огромные перспективы, доступные их предшественникам.

Военная статистика не более известна, чем география. У нас есть лишь неопределенные и поверхностные заявления, из которых строятся догадки о боевом составе армий и флотов, а также доходы, которые, как предполагается, получены государством, — все это далеко не те знания, которые необходимы для планирования операций. Наша цель состоит не в том, чтобы подробно обсуждать эти важные предметы, а в том, чтобы указать на них как на обусловливающие успех в военных предприятиях.

Параграф XII

Другие причины, которые оказывают влияние на успех в войне

Поскольку накал страстей народа сам по себе всегда является сильным противником, как военачальнику, так и его правительству следует приложить все усилия к тому, чтобы склонить его на свою сторону. Нам нечего добавить к тому, что уже было сказано по этому вопросу под заголовком о национальных войнах.

С другой стороны, генералу следует сделать все для того, чтобы зарядить энергией своих солдат и передать им тот же энтузиазм, который он пытается подавить у своих противников. Все армии в равной степени восприимчивы к этому духу, различны только мотивы и средства совершения действий, в зависимости от национального характера. Военное ораторское искусство является одним из средств и стало предметом многих научных трудов. Воззвания Наполеона и Паскевича, обращение древних полководцев, а также Суворова к своим солдатам являются образцовыми, хотя и разными. Красноречие испанской хунты и чудеса Мадонны дель Пилар (знаменитый храм в Сарагосе. — Ред.) вели к одним и тем же результатам, но совершенно разными средствами. В целом благое дело и военачальник, который вселяет уверенность предыдущим успехом, являются мощным средством одушевления армии и ведут к победе. Некоторые спорят о преимуществах такого энтузиазма и предпочитают невозмутимую хладнокровность в битве. У обеих сторон есть очевидные преимущества и недостатки. Энтузиазм побуждает к выполнению великих дел; трудность состоит в том, чтобы поддерживать его постоянно, и, если боевой дух упадет, это легко приведет к беспорядку.

В зависимости от того, в большей или меньшей степени проявляют активность и смелость командующие армиями, это становится фактором успеха или неудачи, которые не подчиняются правилам. Правительство и командующий должны выявить ценные качества, присущие именно их войскам, — качества, которые проявляются иначе, чем те, которыми отличается противник. Так, русскому генералу, командующему самыми хорошо организованными войсками в Европе, нет необходимости предпринимать что-либо особенное в отношении недисциплинированных и неорганизованных войск противника на открытой местности, каким бы храбрым ни был каждый из солдат неприятеля в отдельности^[1]. Согласованность в действиях придает силу; порядок дает эту согласованность, а дисциплина обеспечивает порядок, а без дисциплины и порядка невозможно добиться успеха. Русский генерал не был бы таким смелым перед европейскими войсками, если бы у них была такая же выучка и такая же дисциплина, как у русских солдат. Наконец, командующий может попытаться выбрать себе противника. Но здесь надо как следует подумать.

Одно дело, когда перед тобой Макк, и совсем другое, когда — Наполеон. Действия правительства в отношении контроля над армиями влияют на смелость ведения боевых операций. Военачальник, чей гений и умение связаны придворным советом за пятьсот миль от него, не может сравниться с тем, кто имеет свободу действий.

Что касается превосходства в полководческом мастерстве, то оно является одним из залогов победы при прочих равных условиях. Верно, что великие полководцы бывают часто биты менее прославленными, но из исключения не выводится правило. Неправильно понятый приказ, непредвиденное обстоятельство могут дать противнику все шансы на успех, которые опытный генерал подготовил для себя своими маневрами. Но этих рисков невозможно ни предугадать, ни избежать. Справедливо ли на этом основании отрицать влияние науки и принципов при обычных обстоятельствах? Подобный риск даже доказывает триумф незыблемых принципов, потому что происходит так, что они, эти принципы, применяются армией, против которой предполагалось их применить, и это является причиной ее успеха. Но, допуская эту истину, могут сказать, что это аргумент против науки; это возражение недостаточно обоснованно, потому что наука побеждать для полководца состоит в обеспечении его стороны всеми шансами на победу, которые только можно предвидеть, и, конечно, не может охватить все прихоти судьбы. Даже если число сражений, которые сопутствуют умелым маневрам, не превышает их число в результате случайностей, это также не делает несостоятельным мое утверждение.

Если мастерство военачальника является одним из бесспорных элементов победы, нетрудно заметить, что умный подбор генералов является одним из наиболее деликатных моментов в государственной науке и военной политике государства. К сожалению, на этот подбор влияет так много мелких страстей, что шанс, ранг, возраст, расположение, принадлежность к определенной партии, ревность имеют в этом столь же большое значение, что и общественные интересы и справедливость. Этот предмет настолько важен, что мы посвятим ему отдельный параграф.

Параграф XIII

ВОЕННЫЕ ВЕДОМСТВА ГОСУДАРСТВ

Важнейшим для военной политики государства является качество его военных ведомств. Хорошая армия под командованием генерала средних способностей может совершать великие подвиги; плохая армия с хорошим генералом может проявить себя столь же хорошо, но армия, конечно, совершит гораздо больше, если ее собственные высокие качества будут сочетаться с такими же качествами ее генерала.

Наличие двенадцати основных, неотделимых друг от друга условий делает армию отличной:

1) хорошей системы набора в армию;

2) хорошей организации;

3) хорошо организованной системы национальных резервов;

4) хорошего обучения офицеров и солдат в строевой подготовке и во внутренней службе, а также в ходе кампании;

5) строгой, но не унижающей дисциплины и духа субординации и пунктуальности, которые основываются больше на убеждении, чем на служебном формализме;

6) хорошо понятной системы награждений, способной стимулировать соревновательность;

7) специальных родов войск, таких как инженерные войска и артиллерия, которые должны быть хорошо обучены;

8) превосходства над противником, если это возможно, как в оборонительном, так и в наступательном вооружении;

9) генерального штаба, способного применять все эти элементы и имеющего организацию, рассчитанную на совершенствование теоретического и практического обучения его офицеров;

10) хорошей системы комиссариатов, госпиталей и главного управления;

11) хорошей системы назначения на командные посты и руководства основными военными операциями;

12) стимулирования и поддержания боевого духа людей.

К этим условиям могут быть добавлены хорошая система обеспечения обмундированием и снаряжением, потому что, если это не имеет значения первостепенной важности на поле боя, тем не менее это всегда имеет отношение к сохранению войск и всегда является вещью, оберегающей жизнь и здоровье ветеранов.

Ни одним из упомянутых выше двенадцати условий нельзя пренебречь, не создавая серьезных проблем. Прекрасная, хорошо вымуштрованная и дисциплинированная армия, но без национальных резервов и неумело руководимая, стала причиной падения Пруссии в течение пятнадцати дней под натиском Наполеона. С другой стороны, можно часто видеть, насколько выигрывает государство, имея хорошую армию. Именно забота и мастерство македонских царей Филиппа II и его сына Александра Великого в формировании и обучении своих фаланг, которые научились легко передвигаться и совершать самые быстрые маневры, позволили македонцам покорить Персидскую империю и Индию с относительно небольшой отборной армией. Именно огромная любовь его отца к солдатам дала Фридриху II Великому армию, способную осуществлять его великие дела. (Фридрих II довел численность прусской армии до 186 тысяч (первое место в Западной Европе.). — Ред.)

Правительство, которое пренебрежительно относится к своей армии под каким бы то ни было предлогом, заслуживает тем самым порицания потомков, поскольку оно способствует принижению своего статуса и статуса своей страны, вместо того чтобы иной политикой способствовать ее процветанию. Мы далеки от того, чтобы говорить о том, что правительство должно пожертвовать всем для армии, потому что это было бы нелепо, но армию следует сделать объектом постоянной заботы руководства страны. И если у государя нет военного образования, ему будет очень трудно выполнить свой долг в этом плане. В этом случае — что, к сожалению, слишком часто происходит — изъян должен быть восполнен за счет мудрых ведомств, во главе которых должна быть поставлена хорошая система в виде генерального штаба, при наличии хорошей системы набора в армию и хорошей системы национальных резервов.

Конечно, существуют формы правления, которые не всегда наделяют исполнительные органы властью для принятия лучших систем. Если армии Римской и Французской республик и армии Людовика XIV и Фридриха II Великого доказывают, что хорошая военная система и умелое руководство операциями могут обнаружиться у принципиально отличающихся друг от друга правительств, можно не сомневаться, что в нынешнем состоянии мира форма правления оказывает огромное влияние на развитие военной мощи нации и качество ее войск.

Если контроль над общественными фондами находится в руках тех, кто подпал под влияние местных или партийных интересов, они могут оказаться слишком педантичными и скупыми. Поэтому они отберут все средства для ведения войны у исполнительных органов, которых очень многие, похоже, считают скорее врагом общества, чем главами администрации, всецело посвятившими себя заботе о национальных интересах.

Злоупотребление ложно понимаемых общественных свобод также может привести к подобным плачевным результатам. И потом просто невозможно для самой дальновидной администрации подготовиться к большой войне, будут ли этого требовать важнейшие интересы страны в некотором будущем либо это будет немедленной необходимостью, чтобы противостоять неожиданной агрессии.

В тщетной надежде снискать популярность разве не могут члены выборного законодательного органа, большинство из которых не будут Ришелье, Питтами (Питт Уильям Старший (1708–1778) — премьер-министр Великобритании в 1766–1768 гг., министр иностранных дел в 1756–1761 гг. (с перерывом). Питт Уильям Младший (1759–1806) — сын Питта Старшего, премьер-министр Великобритании в 1783–1801 и 1804–1806 гг. — Ред.) или Лувуа (Лувуа Франсуа Мишель Ле Телье (1641–1691). В 1666–1683 гг. военный министр, провел военные реформы, превратившие французскую армию в регулярную. — Ред.), в духе ложно понятой экономики позволить ведомствам, необходимым для большой, хорошо снаряженной и дисциплинированной армии прийти в упадок? Идущие на поводу притягательных ложных представлений гиперболизированной филантропии, разве не могут они в конечном счете убедить себя и своих законодателей в том, что блага мира всегда предпочтительнее более подобающих государственному деятелю приготовлений к войне?

Я далек от того, чтобы советовать государствам всегда держать руку на рукояти меча и всегда находиться в русле готовности к ведению боевых действий. Такое положение дел было бы катастрофой для рода человеческого и было бы невозможным, кроме как в условиях существования не во всех странах. Я просто имею в виду, что цивилизованные правительства должны всегда быть готовыми к мобилизации за короткий отрезок времени к ведению войны и никогда не должны быть застигнуты врасплох. И благодаря мудрости их ведомств может быть сделано в этой подготовительной работе столько, сколько необходимо для обеспечения дальновидности действий их администрации и безупречности их системы военной политики.

В обычных условиях, руководствуясь положениями конституции, правительства, следуя всем изменениям выборной законодательной власти, менее всего склонны к созданию грозного военного потенциала. Однако в условиях больших кризисов эти совещательные органы иногда добиваются несколько иных результатов и сходятся во мнении в необходимости максимального укрепления могущества нации. И все же некоторое число таких примеров в истории может составить целый список исключительных случаев. В них шумная и бурлящая ассамблея, поставленная перед необходимостью завоевания или гибели, действовала в пользу чрезвычайного энтузиазма нации для спасения страны и одновременно самих себя. Для этого она обращалась к самым ужасным мерам и для их поддержки призывала к безграничной диктаторской власти, которая подавляла как свободу, так и закон под предлогом их защиты. Это уже скорее диктатура (или абсолютная и чудовищная узурпация власти), чем форма выборной ассамблеи, которая является чистым проявлением энергии. О том, что происходило в Конвенте после падения Робеспьера, свидетельствовал ужасный Комитет общественного спасения, так же как палата депутатов, избранная в 1815 году. Диктаторская власть, оказавшаяся в руках немногих, всегда была последней надеждой на спасение в великих кризисах, и кажется естественным прийти к заключению, что страны, контролируемые выборными ассамблеями, должны быть в политическом и военном отношении слабее, чем абсолютные монархии (добавим, и авторитарные патриотические (но не клептократические) режимы), хотя в других отношениях они имеют неоспоримые преимущества.

Особенно необходимо следить за сохранением армий в период длительного мира, потому что тогда существует наибольшая вероятность того, что они придут в упадок. Важно пестовать боевой дух в армиях и проявлять его в больших маневрах, которые, хотя лишь отдаленно напоминают действия в настоящей войне, все же, несомненно, полезны для армий в их подготовке к войне. Не менее важно не давать армиям расслабиться, что может быть сделано использованием их на работах, нужных для обороны страны.

Обособление в войсковых гарнизонах по полкам является наихудшей из возможных систем, и русская и прусская система по дивизиям и постоянным армейским корпусам представляется более предпочтительной. В общих чертах русская армия в настоящее время может быть представлена как образец во многих отношениях, и если во многих пунктах ее традиции были бы бесполезны и непрактичны где-либо еще, следует признать, что многие хорошие установления вполне могут быть у нее переняты.

Что касается награждений и продвижения по службе, то они весьма существенны и как дань уважения за долгое служение стране и в то же время должны открывать путь наверх перспективным военным. Три четверти продвижений должны заполнять реестр для каждого звания, а одна четверть должна быть зарезервирована для тех, кто отличается особыми доблестью и усердием. И наоборот, во время войны обычная очередность присвоения званий должна быть приостановлена либо, по крайней мере, сокращена до трети продвижений, чтобы две трети оставались для награждения за примерные доблесть и отличную службу.

Превосходство в вооружениях может увеличить шансы на успех в войне, само по себе оно не выигрывает сражения, но это важнейший элемент успеха. Каждый может вспомнить, как почти гибельным для Франции при Прейсиш-Эйлау (1807) и Маренго (1800) было ее большое отставание в вооруженности артиллерией. Мы можем также обратиться к огромным успехам тяжелой французской кавалерии при возрождении кирас, от которых она до этого отказалась на столь долгое время. Всем известно огромное преимущество пики. Несомненно, в небольших столкновениях вооруженные пиками уланы не будут более эффективными, чем гусары, но при атаке в шеренге дело принимает совсем другой оборот. Как много храбрых кавалеристов стало жертвами предубеждения, которое они имели в отношении пики, потому что носить ее несколько более обременительно, чем саблю!

Вооружение армий все еще может быть подвержено большим изменениям, государство, которое возьмет на себя ведущую роль в том, чтобы произвести более совершенное вооружение, приобретет для себя огромные преимущества. Все еще оставляет желать лучшего артиллерия, но наступательное и оборонительное вооружение пехоты и кавалерии также заслуживает внимания предусмотрительного правительства.

Новые изобретения последних двадцати лет, похоже, грозят большой революцией в организации армии, вооружениях и тактике. Одна только стратегия останется неизменной, с теми же ее принципами, как и при Сципионах, Цезаре, Фридрихе и Наполеоне, поскольку они не зависят от характера вооружений и организации войск.

Средства разрушения приближаются к идеалу с ужасающей быстротой. (Напомним, что с тех пор гений изобретательства века неуклонно направлялся на совершенствование огнестрельного оружия. Артиллерия, которая считалась почти совершенной, конечно, претерпела важные изменения, а повышенная эффективность стрелкового оружия не менее заметна. В то же время мы ничего сейчас не слышим о паровых пушках Перкинса; и пока что ни одна цивилизованная армия не организована по плану, который предлагает автор для того, чтобы лишить эти машины разрушения их эффективности. — Пер.) Ракеты Конгрева (в конце XVIII в. индийцы применили против англичан ракеты массой от 3 до 6 кг с железной гильзой и бамбуковой палкой-стабилизатором. Эти ракеты усовершенствовал английский полковник У. Конгрев, и они использовались в англо-датской войне 1807–1814 гг., Лейпцигском сражении 1813 г. и при Ватерлоо в 1815 г. В России в 1814–1817 гг. И. Картмазов и А.Д. Засядько разработали 2–2,5-и 4-дюймовые фугасные и зажигательные ракеты с дальностью полета 1,5–3 км. Ракеты успешно использовались русскими в войнах 1828–1829, 1853–1856, 1877–1878 гг.; позже, в связи с развитием нарезной артиллерии, интерес к ракетам в армиях мира снизился до конца 1920—1930-х гг. — Ред.), эффективность и направление которых, говорят, теперь можно регулировать, гаубицы, которые выстреливают картечь на расстояние полета пули (шрапнельные снаряды. — Ред.), паровая пушка Перкинса, которая извергает столько же ядер, как и батальон, множат шансы на разрушение, как будто гекатомбы Прейсиш-Эйлау, Бородина, Лейпцига и Ватерлоо недостаточно для истребления европейских народов.

Если правительства не выступят единым фронтом на конгрессе с тем, чтобы осудить и запретить эти разрушительные изобретения, не останется ничего другого, кроме как сделать половину армии состоящей из кавалерии с кирасами, для того чтобы захватывать на большой скорости эти машины. Пехота будет даже благодарна за возвращение к своему оружию Средних веков, без которых батальон будет уничтожен, прежде чем вступит в бой с противником.

Мы опять увидим знаменитых воинов, закованных в броню, а лошадям также понадобится такая же защита. (Фантазии автора реализовались в XX в. в танках. — Ред.)

В то время как есть сомнение насчет реализации этих опасений, однако же, определенно артиллерия и взрывное дело ушли вперед, что приводит нас к необходимости подумать об изменении глубокого построения, которым так злоупотреблял Наполеон. Мы возвратимся к этому в главе о тактике.

Здесь мы вкратце подведем итог важнейших основ военной политики, которую следует принять мудрому правительству.

1. Государь должен получать образование, как политическое, так и военное. Вероятнее всего, он найдет людей с администраторскими способностями в своих советах, а не хороших политических деятелей или солдат, и поэтому он должен обладать качествами последних двух категорий людей.

2. Если государь лично не руководит своими армиями, его первостепенным долгом и ближайшим интересом будет обеспечение надежного замещения своего места в этом качестве. Он должен доверить безопасность своих владений (и царствования) военачальнику, который наиболее способен руководить его армиями.

3. Постоянная армия не должна всегда оставаться на одной незыблемой основе, а должна быть такой, которая может быть удвоена, если необходимо, за счет резервов, которые всегда должны быть наготове. Ее подготовка и дисциплина должны быть на высоте, как и ее организация; ее вооружение должно быть по меньшей мере таким же хорошим, как и у ее соседей, и, если возможно, превосходить их.

4. Боевая техника должна быть в наилучшем состоянии и в большом количестве. Национальная гордость не должна становиться помехой на пути внедрения всевозможных совершенствований боевой техники, что делается в других странах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Нерегулярные войска при поддержке дисциплинированных войск могут быть чрезвычайно полезны в уничтожении колонн, нарушении коммуникаций и т. д. и могут — как в случае с французской армией в России в 1812 году — сделать отход совершенно гибельным.