Неточные совпадения
После чая все займутся чем-нибудь: кто пойдет к речке и тихо
бродит по берегу, толкая ногой камешки в воду; другой
сядет к окну и ловит глазами каждое мимолетное явление: пробежит ли кошка
по двору, пролетит ли галка, наблюдатель и ту и другую преследует взглядом и кончиком своего носа, поворачивая голову то направо, то налево. Так иногда собаки любят сидеть
по целым дням на окне, подставляя голову под солнышко и тщательно оглядывая всякого прохожего.
Времена Простаковых и Скотининых миновались давно. Пословица: ученье свет, а неученье тьма,
бродила уже
по селам и деревням вместе с книгами, развозимыми букинистами.
Иногда
по утрам, напившись кофею, он
садился зa свое сочинение или за чтение источников для сочинения, но очень часто, вместо чтения и писания, опять уходил из дома и
бродил по полям и лесам.
Вечером, после ужина, я пошел немного
побродить по галечниковой отмели. Дойдя до конца ее, я
сел на пень, принесенный водой, и стал смотреть на реку.
После ужина казаки рано легли спать. За день я так переволновался, что не мог уснуть. Я поднялся,
сел к огню и стал думать о пережитом. Ночь была ясная, тихая. Красные блики от огня, черные тени от деревьев и голубоватый свет луны перемешивались между собой.
По опушкам сонного леса
бродили дикие звери. Иные совсем близко подходили к биваку. Особенным любопытством отличались козули. Наконец я почувствовал дремоту, лег рядом с казаками и уснул крепким сном.
Бродя по улицам, мне наконец пришел в голову один приятель, которого общественное положение ставило в возможность узнать, в чем дело, а может, и помочь. Он жил страшно далеко, на даче за Воронцовским полем; я
сел на первого извозчика и поскакал к нему. Это был час седьмой утра.
Возле пристани
по берегу, по-видимому без дела,
бродило с полсотни каторжных: одни в халатах, другие в куртках или пиджаках из серого сукна. При моем появлении вся полсотня сняла шапки — такой чести до сих пор, вероятно, не удостоивался еще ни один литератор. На берегу стояла чья-то лошадь, запряженная в безрессорную линейку. Каторжные взвалили мой багаж на линейку, человек с черною бородой, в пиджаке и в рубахе навыпуск,
сел на козлы. Мы поехали.
Он уже не мог снова
сесть за бумаги от волнения и ожидания и стал
бродить по кабинету, из угла в угол.
Вообще я недоволен переходом в Западную Сибирь, не имел права отказать родным в желании
поселить меня поближе, но под Иркутском мне было бы лучше. Город наш в совершенной глуши и имеет какой-то свой отпечаток безжизненности. Я всякий день
брожу по пустым улицам, где иногда не встретишь человеческого лица. Женский пол здесь обижен природой, все необыкновенно уродливы.
Тогда старики Сусловы пошли
бродить по разным
селам и деревням, чтобы найти для сына своего духовного и крестного отца, и встретился им на дороге старец велий, боголепный, и это был именно Капитон Филиппович, который Сусловым окрестил их сына, принял его от купели и нарек Иисусом Христом…
И, бесплодно
побродив по дому, устало
садился на любимое своё место, у окна в сад, смотрел на шероховатую стену густой зелени, в белёсое небо над ней, бездумно, в ожидании чего-то особенного, что, может быть, явится и встряхнёт его, прогонит эту усталость.
С четверть часа
бродил я
по саду, раздраженный и крайне недовольный собой, обдумывая: что мне теперь делать? Солнце
садилось. Вдруг, на повороте в одну темную аллею, я встретился лицом к лицу с Настенькой. В глазах ее были слезы, в руках платок, которым она утирала их.
За этим пароксизмом последовал быстрый упадок сил. Пепко
сел на пол и умолк. В единственное окно моего гроба глядело уже летнее утро. Какой-то нерешительный свет
бродил по дешевеньким обоям,
по расщелявшемуся деревянному полу,
по гробовой крышке-потолку, точно чего-то искал и не находил. Пепко сидел, презрительно мотал головой и, взглядывая на меня, еще более презрительно фыркал. Потом он достал из кармана несколько написанных листов и, бросив их мне в физиономию, проворчал...
— Не печалься за нас, пане, — говорит Опанас, — Роман будет на болоте раньше твоих доезжачих, а я,
по твоей милости, один на свете, мне о своей голове думать недолго. Вскину рушницу за плечи и пойду себе в лес… Наберу проворных хлопцев и будем гулять… Из лесу станем выходить ночью на дорогу, а когда в
село забредем, то прямо в панские хоромы. Эй, подымай, Ромасю, пана, вынесем его милость на дождик.
Ходил он, ходил после того
по городам и
селам и
забрел в нашу сторону с поводырем, хлопчиком Опанасом.
— Ну, встреча! черт бы ее побрал. Терпеть не могу этой дуры… Помните, сударь! у нас в
селе жила полоумная Аксинья? Та вовсе была нестрашна: все, бывало, поет песни да пляшет; а эта безумная
по ночам
бродит по кладбищу, а днем только и речей, что о похоронах да о покойниках… Да и сама-та ни дать ни взять мертвец: только что не в саване.
В последний год властвования Трифона, последнего старосты, народом избранн<ого>, в самый день храмового праздника, когда весь народ шумно окружал увеселительное здание (кабаком в просторечии именуемое) или
бродил по улицам, обнявшись между собою и громко воспевая песни Архипа-Лысого, въехала в
село плетеная крытая бричка, заложенная парою кляч едва живых; на козлах сидел оборванный жид — а из брички высунулась голова в картузе и казалось с любопытством смотрела на веселящийся народ.
Я отправился в здешний парк,
побродил по аллеям, потом
сел.
Из рядов выходит черномазый, лохматый, сумрачный фотограф. Вместе с ним Пикколо быстро укрепляет и натягивает в выходных дверях большую белую влажную простыню. Фотограф
садится с фонарем посредине манежа и, накрывшись черным покрывалом, зажигает ацетиленовую горелку. Газ притушивается почти до отказа. Экран ярко освещен, а
по нему
бродят какие-то нелепые, смутные очертания. Наконец раздается голос Пикколо, невидимого в темноте...
Елена Ивановна
села на крыльце и, обняв свою девочку, задумалась о чем-то, и у девочки тоже, судя
по ее лицу,
бродили в голове какие-то невеселые мысли; в раздумье она играла нарядным кружевным зонтиком, который взяла из рук у матери.
Ходит Ярилушка
по темны́м лесам,
бродит Хмелинушка
по селам-деревня́м. Сам собою Яр-Хмель похваляется: «Нет меня, Ярилушки, краше, нет меня, Хмеля, веселее — без меня, веселого, песен не играют, без меня, молодого, свадеб не бывает…»
— Мать Таифа, — сказала игуменья, вставая с места. — Тысячу двадцать рублев на ассигнации разочти как следует и,
по чем придется, сиротам раздай сегодня же. И ты им на Масленицу сегодня же все раздай, матушка Виринея… Да голодных из обители не пускай, накорми сирот чем Бог послал. А я за трапезу не
сяду. Неможется что-то с дороги-то, — лечь бы мне, да боюсь: поддайся одной боли да ляг — другую наживешь; уж как-нибудь,
бродя, перемогусь. Прощайте, матери, простите, братия и сестры.
По селу, говорят,
бродят какие-то знахари и заговорщики и между ними будто бы видели Висленева, который тоже совсем пристал к чародеям.
Жаль мне было Парижа, почти до слез жаль. Помню, как последний вечер я до поздней ночи
бродил по улицам и бульварам, усталый, очутился около церкви Мадлены,
сел на скамью и глубоко загрустил. Но ехать было надо. И я поехал.
Далее она рассказала, как в течении двух десятков лет она
бродила по Сибири, живя в услужении в городах и
селах… Многое она пропускала, но Егор Никифоров понимал, на что она подчас решалась от безысходной нужды… Два последних года она
по летам приходила на заимку Толстых и жила в тайге, посещая могилу отца своего ребенка.
Князь Сергей Сергеевич остался один. Он пошел
бродить по парку и совершенно неожиданно для самого себя очутился у роковой беседки. Он вошел в нее,
сел на скамейку и задумался. Мысли одна другой безотраднее неслись в его голове. С горькой улыбкой вспоминал он утешения только что покинувшего его друга.
Она подождала, пока все уехали,
побродила по комнатам и
села к роялю.
А как только вышли на берег, Лелька быстро ушла одна. В тоске
бродила по лесу. Долго
бродила, зашла далеко, чтоб ни с кем не встречаться. Потом воротилась к себе, в одинокую свою комнату.
Села с ногами на подоконник, охватив колени руками. Ночь томила теплынью и тайными зовами. Открыла Лелька тетрадку с выписками из газет (для занятий в кружке текущей политики) и, после выписки о большой стачке портовых рабочих в Марселе, написала...
Виктор стал тихо
бродить по комнатам, останавливаясь
по долгу то в той, то в другой. Особенно продолжительное время он пробыл вгостиной, где за четверть часа перед этим говорил с Пальм-Швейцарской. Он припомнил теперь, что она не подала ему руки ни при встрече, ни при прощанье, даже не попросила
сесть. Значит он здесь в последний раз. Ему вдруг страшно захотелось совсем не уходить отсюда.
Авенир с Платонидой оставили старика высыпаться и разошлись: Авенир,
побродив по огороду, пошел со двора, а молодая вдова
села, пригорюнясь, у окошечка.
«Самуил — напивается, за монастырь самовольно
по селам бродит и в пьянстве злонравный.
Таков был отец 3осима: «на оба глаза слеп, ногами хром и одною рукою совсем недействителен, однако пьянствовать и
бродить весьма в ночное время
по околичным
селам охоч».
Авенир,
побродив по огороду, пошел со двора, а молодая вдова
села, пригорюнясь, у окошечка. Сурового, неприветливого мужа ей не жаль было, потому что ничего она от него во всю свою жизнь не видела, кроме угроз да попреков, и никогда ничего лучшего не ожидала от него и в будущем. Но что же и теперь у нее впереди? Что ждет ее, одинокую, вдовую, бесприданную, в ее нынешних молодых годах? А жизнь так хороша, а жить так хочется, так манится, так что-то кружится-кружится перед глазами…
Другой раз он даже не утерпливал, ему нестерпимо было лежать, он вставал и
бродил по блестящему росой огороду или
садился на бережку и бил себе об лоб или о подбородок колпачки поддорожного щелкунчика.