Неточные совпадения
В течение
ближайших дней он убедился, что действительно ему не следует жить в этом
городе. Было ясно: в адвокатуре местной, да, кажется, и у некоторых обывателей, подозрительное и враждебное отношение к нему — усилилось. Здоровались с ним так, как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один из помощников, которые приходили к нему играть в винт, ответил на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его в коридоре суда, крякнул и спросил...
И какие бы страсти и предприятия могли волновать их? Всякий знал там самого себя. Обитатели этого края далеко жили от других людей.
Ближайшие деревни и уездный
город были верстах в двадцати пяти и тридцати.
Наконец какой-то
ближайший к
городу помещик с тремя сыновьями-подростками, приехавший с визитами в
город.
Мимо плетней, огородов, чрез поля, поросшие кустарниками хлопчатой бумаги и засеянные разным хлебом, выбрались мы сначала в деревушку,
ближайшую к
городу.
Гуляев еще раньше выстроил дочери в
ближайшем уездном
городе Узле целый дворец, в котором сам был только раз в жизни, именно когда у него родился внук.
Как раз в это лето, в июле месяце, во время вакаций, случилось так, что маменька с сынком отправились погостить на недельку в другой уезд, за семьдесят верст, к одной дальней родственнице, муж которой служил на станции железной дороги (той самой,
ближайшей от нашего
города станции, с которой Иван Федорович Карамазов месяц спустя отправился в Москву).
Г-н Беневоленский некогда состоял на службе в
ближайшем уездном
городе и прилежно посещал Татьяну Борисовну; потом переехал в Петербург, вступил в министерство, достиг довольно важного места и в одну из частых своих поездок по казенной надобности вспомнил о своей старинной знакомой и завернул к ней с намерением отдохнуть дня два от забот служебных «на лоне сельской тишины».
На другой день, с осьми часов, мы отправились к обедне в
ближайшую городскую церковь и, разумеется, приехали к «часам». По возвращении домой началось именинное торжество, на котором присутствовали именитейшие лица
города. Погода была отличная, и именинный обед состоялся в саду. Все сошло, как по маслу; пили и ели вдоволь, а теленок, о котором меня заранее предупреждала тетенька, оказался в полном смысле слова изумительным.
Но думать было некогда, да и исхода другого не предстояло. На другой день, ранним утром, муж и жена отправились в
ближайший губернский
город, где живо совершили купчую крепость, которая навсегда передала Щучью-Заводь в собственность Анфисы Порфирьевны. А по приезде домой, как только наступила ночь, переправили Николая Абрамыча на жительство в его бывшую усадьбу.
Часу в четвертом его разбудили и подали ему телеграфную депешу: Ольга Александровна извещала его из
ближайшего губернского
города, что она едет и завтра будет в Москве.
В
городах и в местах более населенных эта неряшливость сказывается, конечно, в меньшей степени; но ведь и здесь, как уже упомянуто выше, руководящею нитью обывательской жизни все-таки служат взгляды и требования
ближайшего начальства, а отнюдь не мысль о государстве.
А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого зáмка и царил над всем
городом. «Ой-вей-мир!» — пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш
ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.
О господине Ставрогине вся главная речь впереди; но теперь отмечу, ради курьеза, что из всех впечатлений его, за всё время, проведенное им в нашем
городе, всего резче отпечаталась в его памяти невзрачная и чуть не подленькая фигурка губернского чиновничишка, ревнивца и семейного грубого деспота, скряги и процентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ, и в то же время яростного сектатора бог знает какой будущей «социальной гармонии», упивавшегося по ночам восторгами пред фантастическими картинами будущей фаланстеры, в
ближайшее осуществление которой в России и в нашей губернии он верил как в свое собственное существование.
Таким образом, в
ближайшую среду все гости почти одновременно выехали из
города и направились к Синькову, где они застали как самую хозяйку, так равно и пребывавшего у нее камер-юнкера с какими-то озлобленными физиономиями. Дело в том, что Екатерина Петровна почти окончательно рассорилась с своим адоратером, и ссора эта началась с нижеследующего.
Пробурчав что-то такое на это, молитву или благодарность, старик засунул пирог в свою и без того уж битком набитую суму и вместе с вожаком пошел далее христарадничать по улице, а затем они совсем вышли из
города и скрылись за
ближайшим леском.
Была одна минута, когда, казалось,
город дрогнул под влиянием того, что происходило около Central park’а… Уезжавшие вагоны заторопились, встречные остановились в нерешимости, перестали вертеться краны, и люди на постройке перестали ползать взад и вперед… Рабочие смотрели с любопытством и сочувствием на толпу, опрокинувшую полицию и готовую ринуться через площадь на
ближайшие здания и улицы.
За Гопкинсом последовал его
ближайший товарищ, а через несколько секунд огромный человек, в невиданной одежде, лохматый и свирепый, один опрокинул
ближайшую цепь полицейских
города Нью-Йорка…
Разнесся по
городу слух, что актеры здешнего театра устраивают в общественном собрании маскарад с призами за лучшие наряды, женские и мужские. О призах пошли преувеличенные слухи. Говорили, дадут корову даме, велосипед мужчине. Эти слухи волновали горожан. Каждому хотелось выиграть: вещи такие солидные. Поспешно шили наряды. Тратились не жалея. Скрывали придуманные наряды и от
ближайших друзей, чтобы кто не похитил блистательной мысли.
Тогда инспектор Богданов, имевший в своем ведении школы трех уездов, переселился бы в один из соседних
городов, и школы нашего уезда перешли бы к новому инспектору. Для этой должности был у земцев на примете человек, наставник учительской семинарии в
ближайшем городке Сафате.
Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых предки ее построили дома и сложили стены
города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери
ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и
городу, не могло понять — что легче, что тяжелей.
Она довольно побилась со своим мужем, определяя и перемещая его с места на место, и, наконец, произведя на свет Викториночку, бросила супруга в его хуторном тетеречнике и перевезла весь свой приплод в
ближайший губернский
город, где в то святое и приснопамятное время содержал винный откуп человек, известный некогда своим богатством, а ныне — позором и бесславием своих детей.
— Юноши этого
города и других
городов и селений,
ближайших и дальних, придите все в объятия мои, насладитесь любовью моею, потому что я — царица поцелуев, и ласкания мои неистощимы, и любовь моя безмерна и неутомима даже до смерти.
Когда они возвращались от колодцев, их не осмеивали и не укоряли, а просто рассказывали: «такая-то пришла… в
городу у колодца стояла… разъелась — стала гладкая!» [Чтобы иметь ясное понятие, как относился к этому «мир», стоит припомнить, как относились к своему «стоянию» те, кто претерпел его
ближайшим и непосредственным образом.
Как только в
городе Славнобубенске была получена эстафета полковника Пшецыньского, так тотчас казачьей сотне приказано было поспешно выступить в село Высокие Снежки и послано эстафетное предписание нескольким пехотным ротам, расположенным в уезде на
ближайших пунктах около Снежков, немедленно направиться туда же.
Даже сам боцман Федотов, уже на что всегда лаявшийся на все иностранные порты, хотя он в них дальше
ближайшего от пристани кабака никогда и не заглядывал, и находивший, что чужим
городам против российских не «выстоять», и что только в России водка настоящая и есть бани, а у этих «подлецов», под которыми Федотов разумел представителей всех наций без разбора, ни тебе настоящей водки, ни тебе бань, — и тот даже находил, что в Гонолуле ничего себе и что народ даром что вроде арапов, а обходительный, приветливый и угостительный.
Моими подмостками будет земля, а
ближайшей сценой Рим, куда я еду, этот Вечный
город, как его здесь называют с глубоким пониманием вечности и других простых вещей.
Делать было нечего, и губернатор поехал в
ближайший уездный
город К***.
Обильная рыбой река, на которой стоит губернский
город Т., конечно, не ускользнула от его внимания, как не ускользнуло и славящееся своими карасями озеро, на берегу которого раскинулся
ближайший в Т. мужской монастырь.
По происхождению — столбовая дворянка, она провела детство и юность безвыездно в одной из
ближайших к Москве губерний, в уездном
городе, где ее отец занимал выборные должности, а мать наблюдала за воспитанием и образованием как ее, так и младшей дочери — Лизы.
— Вернулся мой приятель, получил известие о смерти своей тетки, жившей в
ближайшем уездном
городе. Сейчас это лошадей туда. Пока там, с похоронами возился, наследство кое-какое осталось ему по завещанию, пришлось в губернский
город ехать — утверждать завещание. Все это он покончил, имущество принял, во владение ввелся. Месяца через два в имение к себе вернулся.
Казаки вернулись на берег, спрятали челны в
ближайшем лесу и отправились по берегу, так как, по словам Миняя, невдалеке был
город Епанчи-Чингиди (нынешняя Тюмень). Оказалось, что разбитые казаками силы и были полчища Епанчи. По дороге к Чингиди казакам встречались толпы татар, на которых им приходилось разряжать пищали.
Ближайшая к пристани гостиница оказалась весьма далекой от вокзала, и Шатову, volens-nolens, пришлось осмотреть весь
город.
Там он надеялся продать свои часы и с этими деньгами добраться до
ближайшей вне
города станции железной дороги я уехать пока в Бельгию.