Неточные совпадения
Надумал свекор-батюшка
Вожжами поучить,
Так я ему
ответила:
«Убей!» Я в ноги кланялась:
«Убей! один конец!»
Повесил вожжи
батюшка.
— Врешь, переметная сума! —
отвечала толпа, — вы нарочно с квартальным стакнулись, чтоб
батюшку нашего от себя избыть!
Робинзон (падая на диван).
Батюшки, помогите! Ну, Серж, будешь ты за меня Богу
отвечать!
«Войди,
батюшка, —
отвечал инвалид, — наши дома».
— Согласятся, верно согласятся, —
отвечал я, — когда узнают Марью Ивановну. Я надеюсь и на тебя.
Батюшка и матушка тебе верят: ты будешь за нас ходатаем, не так ли?
Старик был тронут. «Ох,
батюшка ты мой Петр Андреич! —
отвечал он. — Хоть раненько задумал ты жениться, да зато Марья Ивановна такая добрая барышня, что грех и пропустить оказию. Ин быть по-твоему! Провожу ее, ангела божия, и рабски буду доносить твоим родителям, что такой невесте не надобно и приданого».
Я не мог несколько раз не улыбнуться, читая грамоту [Грамота — здесь: письмо.] доброго старика.
Отвечать батюшке я был не в состоянии; а чтоб успокоить матушку, письмо Савельича мне показалось достаточным.
—
Батюшки, беда! —
отвечала Василиса Егоровна. — Нижнеозерная взята сегодня утром. Работник отца Герасима сейчас оттуда воротился. Он видел, как ее брали. Комендант и все офицеры перевешаны. Все солдаты взяты в полон. Того и гляди злодеи будут сюда.
— Что за вздор! —
отвечал батюшка нахмурясь. — К какой стати стану я писать к князю Б.?
— Оттого,
батюшка,
отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной.
— В комендантском, —
отвечал казак. — После обеда
батюшка наш отправился в баню, а теперь отдыхает. Ну, ваше благородие, по всему видно, что персона знатная: за обедом скушать изволил двух жареных поросят, а парится так жарко, что и Тарас Курочкин не вытерпел, отдал веник Фомке Бикбаеву да насилу холодной водой откачался. Нечего сказать: все приемы такие важные… А в бане, слышно, показывал царские свои знаки на грудях: на одной двуглавый орел величиною с пятак, а на другой персона его.
— Эх,
батюшка Петр Андреич! —
отвечал он с глубоким вздохом. — Сержусь-то я на самого себя; сам я кругом виноват. Как мне было оставлять тебя одного в трактире! Что делать? Грех попутал: вздумал забрести к дьячихе, повидаться с кумою. Так-то: зашел к куме, да засел в тюрьме. Беда да и только! Как покажусь я на глаза господам? что скажут они, как узнают, что дитя пьет и играет.
— «И вам не страшно, — продолжал я, обращаясь к капитанше, — оставаться в крепости, подверженной таким опасностям?» — «Привычка, мой
батюшка, —
отвечала она.
—
Батюшки мои, —
отвечает старушка, — да какое же мне в этом утешение, что не мне одной худо будет? Я голубчики, гораздо лучше желала, чтобы и мне и всем другим хорошо было.
— Простите великодушно за то, что заставил столько ждать. Но слуга Смердяков, посланный
батюшкою, на настойчивый мой вопрос о времени,
ответил мне два раза самым решительным тоном, что назначено в час. Теперь я вдруг узнаю…
— Что за пустяки! как в вашем званье не пить! —
отвечал Мардарий Аполлоныч. — Мишка! Юшка! водки
батюшке!
— А что будешь делать с размежеваньем? —
отвечал мне Мардарий Аполлоныч. — У меня это размежевание вот где сидит. (Он указал на свой затылок.) И никакой пользы я от этого размежевания не предвижу. А что я конопляники у них отнял и сажалки, что ли, там у них не выкопал, — уж про это,
батюшка, я сам знаю. Я человек простой, по-старому поступаю. По-моему: коли барин — так барин, а коли мужик — так мужик… Вот что.
— А Господь ведает,
батюшка, —
отвечала старуха, — и, наклонившись вперед, положила свою сморщенную темную руку на голову мальчишки, — слышно, наши ребята жида бьют.
Намеднись отец Алексей, священник, стал меня причащать, да и говорит: «Тебя, мол, исповедовать нечего: разве ты в твоем состоянии согрешить можешь?» Но я ему
ответила: «А мысленный грех,
батюшка?» — «Ну, — говорит, а сам смеется, — это грех не великий».
«А вон,
батюшка, на лежанке», —
отвечает мне нараспев подгорюнившаяся баба.
— И… и… и… ни… ничего-о,
батюшка, помаленьку, —
отвечал Степан, запинаясь, словно пуды языком ворочал.
«Спился,
батюшка», —
отвечала она.
Иль гусарский мундир уже тебя не прельщает!» — «Нет,
батюшка, —
отвечал почтительно Алексей, — я вижу, что вам не угодно, чтоб я шел в гусары; мой долг вам повиноваться».
Старый священник подошел ко мне с вопросом: «Прикажете начинать?» — «Начинайте, начинайте,
батюшка», —
отвечал я рассеянно.
— «Не церемонься,
батюшка, —
отвечал тот глухо, — ступай себе вперед; указывай гостям дорогу!» Адриану и некогда было церемониться.
— «Виноват, —
отвечал Антон Пафнутьич, привязывая салфетку в петлицу горохового кафтана, — виноват,
батюшка Кирила Петрович, я было рано пустился в дорогу, да не успел отъехать и десяти верст, вдруг шина у переднего колеса пополам — что прикажешь?
Архип взял свечку из рук барина, отыскал за печкою фонарь, засветил его, и оба тихо сошли с крыльца и пошли около двора. Сторож начал бить в чугунную доску, собаки залаяли. «Кто сторожа?» — спросил Дубровский. «Мы,
батюшка, —
отвечал тонкий голос, — Василиса да Лукерья». — «Подите по дворам, — сказал им Дубровский, — вас не нужно». — «Шабаш», — примолвил Архип. «Спасибо, кормилец», —
отвечали бабы и тотчас отправились домой.
В это время дверь одного из шалашей отворилась, и старушка в белом чепце, опрятно и чопорно одетая, показалась у порога. «Полно тебе, Степка, — сказала она сердито, — барин почивает, а ты знай горланишь; нет у вас ни совести, ни жалости». — «Виноват, Егоровна, —
отвечал Степка, — ладно, больше не буду, пусть он себе, наш
батюшка, почивает да выздоравливает». Старушка ушла, а Степка стал расхаживать по валу.
— Ах,
батюшка Владимир Андреевич, —
отвечал старик, задыхаясь. — Суд приехал. Отдают нас Троекурову, отымают нас от твоей милости!..
— Да
батюшка велел вашу милость спросить, —
отвечал староста, не скрывая улыбки, — кто, мол, поминки будет справлять по покойнику?
— Да,
батюшка, —
отвечал мужик, — ты прости; на ум пришел мне один молодец наш, похвалялся царь-пушку поднять и, точно, пробовал — да только пушку-то не поднял!
— «А что же,
батюшка, оканчиваю не хуже других век», —
ответила я ему.
— Недостатка в месте у меня нет, —
ответил он, — но для вас, я думаю, лучше ехать, вы приедете часов в десять к вашему
батюшке. Вы ведь знаете, что он еще сердит на вас; ну — вечером, перед сном у старых людей обыкновенно нервы ослаблены и вялы, он вас примет, вероятно, гораздо лучше нынче, чем завтра; утром вы его найдете совсем готовым для сражения.
— Да мы их тебе,
батюшка, сами в руки отдали, —
отвечают двое воров.
Кончается же оппозиция том, что на суровый отказ отца невеста
отвечает: «Воля твоя,
батюшка», — кланяется и отходит к матери, а Коршунов велит девушкам петь свадебную песню…
— Когда я с тобой, то ты мне веришь, а когда меня нет, то сейчас перестаешь верить и опять подозреваешь. В
батюшку ты! — дружески усмехнувшись и стараясь скрыть свое чувство,
отвечал князь.
— Что же я, братец Яков Родивоныч… — прошептала Феня со слезами на глазах. — Один мой грех и тот на виду, а там уж как
батюшка рассудит… Муж за меня
ответит, Акинфий Назарыч. Жаль мне матушку до смерти…
— Успеется и баня, —
ответил Прокопий. — Пусть
батюшка первым идет…
—
Батюшка мой! я и сном и духом не ведаю! —
отвечал Розанов.
— И волей, и неволей, и своей охотой,
батюшка Дмитрий Петрович, —
отвечал Белоярцев шутя, но с тем же достоинством. — Вы к Лизавете Егоровне идете?
— Нет, покорно благодарю,
батюшка, —
отвечала старуха, развязывая платок.
— На мужа,
батюшка, барину жалобу произносила. Что же хорошей даме и делать, как не на мужа жаловаться? —
отвечала старуха.
— Да вот в этом же доме, —
отвечала старуха, указывая на тот же угрюмо смотрящий дом. — Рада будет моя-то, — продолжала она убеждающим тоном. — Поминали мы с ней про тебя не раз; сбили ведь ее: ох, разум наш, разум наш женский! Зайди,
батюшка, утешь ты меня, старуху, поговори ты с ней! Может, она тебя в чем и послушает.
Не позволите ли,
батюшка, сделать лишний сгон?» Отец
отвечал, что крестьянам ведь также надо убираться, и что отнять у них день в такую страдную пору дело нехорошее, и что лучше сделать помочь и позвать соседей.
Мироныч
отвечал, что один пасется у «Кошелги», а другой у «Каменного врага», и прибавил: «Коли вам угодно будет,
батюшка Алексей Степаныч, поглядеть господские ржаные и яровые хлеба и паровое поле (мы завтра отслужим молебен и начнем сев), то не прикажете ли подогнать туда табуны?
Мироныч почесал за ухом и с недовольным видом
отвечал: «Коли от евтого,
батюшка Алексей Степаныч, так уж за грехи наши Господь посылает свое наслание» [Снятие кож с чумной скотины воспрещено законом; но башкирцы — плохие законоведцы, а русские кожевники соблазняются дешевизной, и это зло до сих пор не вывелось в Оренбургской губернии.
Отец возразил: «Как быть, воля божья…» — и суровый жнец ласково
отвечал: «Вестимо так,
батюшка!»
Отец нашел на гумне какие-то упущенья и выговаривал старосте, что бока у яровых кладей неровны и что кладка неопрятна; но староста с усмешкой
отвечал: «Вы глядите,
батюшка Алексей Степаныч, на оржаные-то клади, — яровые такие не будут; оржаная солома-то длинная, а яровая — коротенькая, снопы-то и ползут».
— «Как изволите приказать,
батюшка Алексей Степаныч, —
отвечал Мироныч, — да не будет ли другим обидно?
Параша
отвечала: «Да вот сколько теперь батюшка-то ваш роздал крестьян, дворовых людей и всякого добра вашим тетушкам-то, а все понапрасну; они всклепали на покойника; они точно просили, да дедушка
отвечал: что брат Алеша даст, тем и будьте довольны.