Цитаты из русской классики со словом «ман»
«Э! лачи грай! тамар у девел, течурасса
ман!» (Э! добрая лошадь!
Детей, подобных
Мане, или таких, которых нечего и увлекать… а я!..
И тогда он кричаль, что ему пятнадцать целковых
ман мус штраф платиль.
А пока он давал
Мане книги, которые говорили о свободной жизни и о вреде предрассудков…
— Нон, дьо
ман гард, — говорит, — я это просто так, а ву ком вуле ву, и же ву зангаже в цукерьню — выпьемте по рюмочке высочайше утвержденного.
Тамара в это время рассказывает
Мане тихим голосом, не отрываясь от шитья.
В этом отношении многое выясняют работы Макса Вебера, Трельча, Зомбарта, де
Мана.
Вот уж как есть ни санá, ни
манá…
В древних книгах, в законах
Ману, в Библии, в Талмуде, в Коране жизнь регулирована, подчинена закону, всюду страх нечистоты, запреты, табу, всюду перегородки и разделительные категории.
Смотрим, у старосты девочка, дочь, прехорошенькая; такое даже, знаете, подобострастное что-то в
манеpax.
Только двое из всего класса не приветствовали меня и бросали на нас с княжной сердитые взгляды. То были мои две прежние подруги, так не долго господствовавшие надо мной. Им обеим — и Крошке и
Мане — было крайне неприятно распадение «триумвирата» и мое примирение с их врагом — моей милой Ниной.
— Да, — начал он, — в наше время молодые люди были иначе воспитаны. Молодые люди не позволяли себе манкировать старшим. (Он произнес:
ман в нос, по-французски.) А теперь я только гляжу и удивляюсь. Может быть, не прав я, а они правы; может быть. Но все же у меня есть свой взгляд на вещи: не олухом же я родился. Как вы об этом думаете, Увар Иванович?
В первый же раз, когда я остался без пары, — с концом песни я протянул руку
Мане Дембицкой. Во второй раз, когда осталась Лена, — я подал руку ее сестре раньше, чем она успела обнаружить свой выбор, и когда мы, смеясь, кружились с Соней, у меня в памяти осталось лицо Лены, приветливо протягивавшей мне обе руки. Увидев, что опоздала, она слегка покраснела и осталась опять без пары. Я пожалел, что поторопился… Теперь младшая сестра уже не казалась мне более приятной.
Тяжелая злоба, точно холодный молоток, повернулась в его душе, и ему захотелось сказать
Мане что-нибудь грубое и даже вскочить и ударить ее. Началось сердцебиение.
— К человеку племени Данова, по имени
Маной, имевшему неплодную жену, явился ангел, и неплодная зачала, и родился Самсон, человек великой силы, раздиравший голыми руками пасти львиные. Так же зачат был и Христос и многие так…
Когда дочке Анны Николаевны,
Мане, было два года, умер ее отец, не оставивший после себя ничего, кроме долгов. Пьяный муж, озлобившись, схватил жену за косу и ударил ее лицом о печку, раздробив нос и изуродовав лицо. В тот же год его самого сослали по суду в Сибирь за кражу казенных денег.
Не явились также: бывший нотариус Базисов, за несколько месяцев до суда над Гиршфельдом, по суду же, исключенный из службы, бывший мировой судья, по назначению от правительства, Царевский, за полгода перед тем уволенный в отставку без прошения, частный поверенный
Манов, присяжный поверенный Винтер, которому совет за неблаговидные действия по делу Луганского воспретил практику на десять месяцев.
— И то… я, знаешь, Идочка, без шуток, право, в нынешнем году поеду к
Мане.
— Ну-с; и с тех пор ею плененный Пракситель навеки оставил Гнатэну, и ушел с Мегарянкою Фрине, и навеки ее сохранил в своих работах. А когда он вдохнул ее в мрамор — то мрамор холодный стал огненной Фриной, — рассказывал
Мане Истомин, — вот это и было то чудо.
— Ню, что это? Это, так будем мы смотреть, совсем как настоящая безделица. Что говорить о мне? Вот вы! вы артист, вы художник! вы можете — ви загт
ман дизе!.. [Как это говорится? (нем.).] творить! А мы, мы люди… мы простой ремесленник. Мы совсем не одно… Я чувствую, как это, что есть очень, что очень прекрасно; я все это могу очень прекрасно понимать… но я шары на бильярды делать умею! Вот мое художество!
— Заряжается, верно, чем-нибудь! — восклицал Шульц. — Я знаю эти капризные натуры: вдохновения нет, сейчас и беситься, — самодовольно разъяснил он, обращаясь к Иде Ивановне и
Мане.
На поднесенном
Мане куске картона, величиною более полуаршина, была молодая русалка, в первый раз всплывшая над водою.
— Если мама умрет, я тогда поеду к
Мане, — произнесла Ида скороговоркой и, быстро распахнув окно, добавила: — Фу, господи, как жарко!
Зайдя как-то к Норкам, я узнал, что Истомин предложил
Мане уроки живописи.
Это так и было: Софья Карловна умерла во время Идиного чтения — умерла счастливо, покушав долго снившейся ей булочки, слушая чудную повесть, которую читал для нее милый голос, и сохраняя во всей свежести вчера принесенную Шульцем новость о
Мане.
Шульц взял и поклонился
Мане в ноги, веско ударив лбом в пол.
Он не был у нас, но
Мане, должно быть, было что-нибудь передано, сказано или уж я не знаю, что такое, но только она вчера первый раз спросила про ту картину, которую он подарил ей; вытирала ее, переставляла с места на место и потом целый послеобед ходила по зале, а ночь не спала и теперь вот что: подайте ей Истомина!
Ни Софья Карловна, ни Ида Ивановна, ни madame Шульц хотя и не надели по бабушке плерезов, чтобы не пугать ими Мани, но ходили в черных платьях, значение которых
Мане нетрудно было разгадать, если только эти платья когда-нибудь останавливали на себе ее внимание.
В последнее время моего пребывания в Петербурге мы с Идой Ивановной ничего не говорили о
Мане, и я, признаюсь, не замечал в
Мане никакой перемены; я и сам склонен был думать, что Ида Ивановна все преувеличивает и что опасения ее совершенно напрасны, но когда я пришел к ним, чтобы проститься перед отъездом, Ида Ивановна сама ввела меня во все свои опасения.
Истомин сбросил с картона бумагу и подал его
Мане; та взглянула и зарделась.
Насколько это чувство можно было анализировать в
Мане, оно имело что-то очень много общего с отношениями некоторых молодых религиозных и несчастных в семье русских женщин к их духовным отцам; но, с другой стороны, это было что-то не то.
Я принял это известие очень спокойно и даже не вспомнил, кажется, в эту минуту о
Мане, а только спросил Истомина — как же быть с квартирой?
Пятнадцатого числа Ида Ивановна взяла карету и поехала за Маней. В доме давно все было приготовлено к ее приему. Ида Ивановна перешла в комнату покойной бабушки, а их бывшая комната была отдана одной
Мане, чтобы ее уж ровно никто и ничем не обеспокоил. Положено было не надоедать
Мане никаким особенным вниманием и не стеснять ее ничьим сообществом, кроме общества тех, которых она сама пожелает видеть.
Она только что освободилась от того самого немца в форме благотворительного общества, который рано вечером остановил свой выбор на
Мане Беленькой, а потом переменил ее, по рекомендации экономки, на Пашу.
Уже шестой час утра. Я взялся за дневник, чтобы описать свое полное, разнообразное счастье, и думал, что напишу листов шесть и завтра прочту
Мане, но, странное дело, у меня в голове все перепуталось, стало неясно, как сон, и мне припоминается резко только этот эпизод с Варей и хочется написать: бедная Варя! Вот так бы все сидел и писал: бедная Варя! Кстати же зашумели деревья: будет дождь; каркают вороны, и у моей Мани, которая только что уснула, почему-то грустное лицо».
Истомин заметил давно, что все, подходившие к
Мане, отходили от нее ни с чем и что она сама никого не выбирала, и потому, как только до него дошла очередь, он прямо разошелся к
Мане, остановился перед нею и поклонился.
Я осведомился о Берте Ивановне, о ее муже и даже о Германе Вермане спросил и обо всех об них получил самые спокойные известия; но спросить о
Мане никак не решался. Я все ждал, что Маня дома, что вот-вот она сама вдруг покажется в какой-нибудь двери и разом сдунет все мои подозрения.
На одном каком-то повороте мне послышалось, будто Истомин говорил
Мане, что он никак не может забыть ее лица; потом еще раз послышалось мне, что он нервным и настойчивым тоном добивался у нее «да или нет?», и потом я ясно слышал, как, прощаясь с ним у дверей своего дома, Маня робко уронила ему тихое «да».
На первых порах после его отъезда он прислал несколько писем
Мане, которые были адресованы в его пустую квартиру.
Зоя стасовывает старые, черные, замаслившиеся карты и дает
Мане снять, потом сдает, поплевав предварительно на пальцы.
Обыкновенно в девятом часу утра он уходил на службу и уже в десятом начинал тосковать по
Мане и по своем новом доме и посматривал на часы.
Возвратясь домой, я не пошел к Истомину. Было ясно, из-за чего он разыграл всю эту гадкую историю: ему вообразилось, что его женят на
Мане, и все это свидание счел за подготовительную сцену — за засаду. Досадно было, зачем же он шел на это свидание? чего же он хотел, чего еще добивался от Мани?
Проходило лето; доктор давно говорил
Мане, что она совершенно здорова и без всякой для себя опасности может уехать домой. Маня не торопилась. Она отмалчивалась и все чего-то боялась, но, наконец, в половине сентября вдруг сама сказала сестре, что она хочет оставить больницу.
Ида Ивановна пошла отпереть дверь и мимоходом толкнула меня за ширму, чтобы показать
Мане сюрпризом.
Никитин приятно улыбался и помогал
Мане угощать гостей, но после обеда пошел к себе в кабинет и заперся.
О
Мане и ее празднестве совершенно забыли.
— Ах вы, ненавистные красавцы! никак не собьешь их! — спокойно шепнула
Мане Ида Ивановна и вдруг громкими аккордами взяла...
Он вынул муфту и воротник и, подавая их
Мане, добавил...
Ида Ивановна выслушала мой рапорт и пошла к
Мане, а прощаясь, сунула мне записочку для передачи Роману Прокофьичу и сказала...
[Сейчас пытается ставить его де
Ман.]
Предложения со словом «ман»
- Глядя вслед удаляющейся лодке, решила проверить запасы маны.
- Могучие потоки маны стало засасывать в центр пентаграммы как в воронку, но маг был готов к этому, он стоял в специальном охранном круге вместе с десятком жертв.
- Большую часть этого времени я ждал восстановления маны, но зато прокачивались регенерация и мудрость.
- (все предложения)
Дополнительно