Вчера Полозову все представлялась натуральная мысль: «я постарше тебя и поопытней, да и нет никого на свете умнее меня; а тебя, молокосос и голыш, мне и подавно
не приходится слушать, когда я своим умом нажил 2 миллиона (точно, в сущности, было только 2, а не 4) — наживи — ка ты, тогда и говори», а теперь он думал: — «экой медведь, как поворотил; умеет ломать», и чем дальше говорил он с Кирсановым, тем живее рисовалась ему, в прибавок к медведю, другая картина, старое забытое воспоминание из гусарской жизни: берейтор Захарченко сидит на «Громобое» (тогда еще были в ходу у барышень, а от них отчасти и между господами кавалерами, военными и статскими, баллады Жуковского), и «Громобой» хорошо вытанцовывает под Захарченкой, только губы у «Громобоя» сильно порваны, в кровь.
Неточные совпадения
Впрочем, уж такая была его судьба, что
пришлось бы ему ехать, хотя бы матерью Верочки был кардинал Меццофанти; и он
не роптал на судьбу, а ездил повсюду, при Жюли, вроде наперсницы корнелевской героини.
Через два дня учитель пришел на урок. Подали самовар, — это всегда
приходилось во время урока. Марья Алексевна вышла в комнату, где учитель занимался с Федею; прежде звала Федю Матрена: учитель хотел остаться на своем месте, потому что ведь он
не пьет чаю, и просмотрит в это время федину тетрадь, но Марья Алексевна просила его пожаловать посидеть с ними, ей нужно поговорить с ним. Он пошел, сел за чайный стол.
Вы сердитесь и
не можете говорить спокойно, так мы поговорим одни, с Павлом Константинычем, а вы, Марья Алексевна, пришлите Федю или Матрену позвать нас, когда успокоитесь», и, говоря это, уже вел Павла Константиныча из зала в его кабинет, а говорил так громко, что перекричать его
не было возможности, а потому и
пришлось остановиться в своей речи.
Отец выпивал, но только когда
приходилась нужда невтерпеж, — это реальное горе, или когда доход был порядочный; тут он отдавал матери все деньги и говорил: «ну, матушка, теперь, слава богу, на два месяца нужды
не увидишь; а я себе полтинничек оставил, на радости выпью» — это реальная радость.
— Теперь надобно мне рассказать вам самую трудную вещь изо всего, о чем
придется нам когда-нибудь говорить, и
не знаю, сумею ли рассказать ее хорошенько.
Было бы слишком длинно и сухо говорить о других сторонах порядка мастерской так же подробно, как о разделе и употреблении прибыли; о многом
придется вовсе
не говорить, чтобы
не наскучить, о другом лишь слегка упомянуть; например, что мастерская завела свое агентство продажи готовых вещей, работанных во время,
не занятое заказами, — отдельного магазина она еще
не могла иметь, но вошла в сделку с одною из лавок Гостиного двора, завела маленькую лавочку в Толкучем рынке, — две из старух были приказчицами в лавочке.
Долго они щупали бока одному из себя, Кирсанов слушал грудь, и нашли оба, что Лопухов
не ошибся: опасности нет, и вероятно
не будет, но воспаление в легких сильное.
Придется пролежать недели полторы. Немного запустил Лопухов свою болезнь, но все-таки еще ничего.
Кирсанову
пришлось долго толковать с Верою Павловною, успокоивать ее. Наконец, она поверила вполне, что ее
не обманывают, что, по всей вероятности, болезнь
не только
не опасна, но и
не тяжела; но ведь только «по всей вероятности», а мало ли что бывает против всякой вероятности?
А нечестный поступок гораздо неприятнее той, в сущности и
не тяжелой, борьбы с собою, которую
придется ему выдержать, и в развязке которой — в гордом довольстве собою за твердость, нет сомнения.
Одного жаль: в нынешнее время на одного нынешнего человека все еще
приходится целый десяток, коли
не больше, допотопных людей. Оно, впрочем, натурально — допотопному миру иметь допотопное население.
Понятно, что и в расходах на их жизнь много сбережений. Они покупают все большими количествами, расплачиваются наличными деньгами, поэтому вещи достаются им дешевле, чем при покупке в долг и по мелочи; вещи выбираются внимательно, с знанием толку в них, со справками, поэтому все покупается
не только дешевле, но и лучше, нежели вообще
приходится покупать бедным людям.
Неточные совпадения
Случается, к недужному // Придешь:
не умирающий, // Страшна семья крестьянская // В тот час, как ей
приходится // Кормильца потерять!
Тем
не менее, говоря сравнительно, жить было все-таки легко, и эта легкость в особенности
приходилась по нутру так называемым смердам.
Но злаков на полях все
не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог
не внимал мольбам. Кто-то заикнулся было сказать, что"как-никак, а
придется в поле с сохою выйти", но дерзкого едва
не побили каменьями, и в ответ на его предложение утроили усердие.
Но к полудню слухи сделались еще тревожнее. События следовали за событиями с быстротою неимоверною. В пригородной солдатской слободе объявилась еще претендентша, Дунька Толстопятая, а в стрелецкой слободе такую же претензию заявила Матренка Ноздря. Обе основывали свои права на том, что и они
не раз бывали у градоначальников «для лакомства». Таким образом,
приходилось отражать уже
не одну, а разом трех претендентш.
Но глуповцам
приходилось не до бунтовства; собрались они, начали тихим манером сговариваться, как бы им «о себе промыслить», но никаких новых выдумок измыслить
не могли, кроме того, что опять выбрали ходока.