Неточные совпадения
Ручка зонтика проворно — и довольно крепко — постучала по его плечу. Он встрепенулся… Перед ним,
в легком, серо-зеленом барежевом платье,
в белой тюлевой шляпке,
в шведских перчатках, свежая и розовая, как летнее утро, но с не исчезнувшей еще
негой безмятежного
сна в движениях и во взорах, стояла Марья Николаевна.
Неточные совпадения
Прогулки, чтенье,
сон глубокой, // Лесная тень, журчанье струй, // Порой белянки черноокой // Младой и свежий поцелуй, // Узде послушный конь ретивый, // Обед довольно прихотливый, // Бутылка светлого вина, // Уединенье, тишина: // Вот жизнь Онегина святая; // И нечувствительно он ей // Предался, красных летних дней //
В беспечной
неге не считая, // Забыв и город, и друзей, // И скуку праздничных затей.
Я был рожден для жизни мирной, // Для деревенской тишины: //
В глуши звучнее голос лирный, // Живее творческие
сны. // Досугам посвятясь невинным, // Брожу над озером пустынным, // И far niente мой закон. // Я каждым утром пробужден // Для сладкой
неги и свободы: // Читаю мало, долго сплю, // Летучей славы не ловлю. // Не так ли я
в былые годы // Провел
в бездействии,
в тени // Мои счастливейшие дни?
Но и вечером,
в этом душном томлении воздуха,
в этом лунном пронзительном луче,
в тихо качающихся пальмах,
в безмятежном покое природы, есть что-то такое, что давит мозг, шевелит нервы, тревожит воображение. Сидя по вечерам на веранде, я чувствовал такую же тоску, как
в прошлом году
в Сингапуре. Наслаждаешься и страдаешь,
нега и боль! Эта жаркая природа, обласкав вас страстно, напутствует
сон ваш такими богатыми грезами, каких не приснится на севере.
Летят… Из мерзлого окна // Не видно ничего, // Опасный гонит
сон она, // Но не прогнать его! // Он волю женщины больной // Мгновенно покорил // И, как волшебник,
в край иной // Ее переселил. // Тот край — он ей уже знаком, — // Как прежде
неги полн, // И теплым солнечным лучом // И сладким пеньем волн // Ее приветствовал, как друг… // Куда ни поглядит: // «Да, это — юг! да, это юг!» — // Всё взору говорит…
Они сидели возле Марфы Тимофеевны и, казалось, следили за ее игрой; да они и действительно за ней следили, — а между тем у каждого из них сердце росло
в груди, и ничего для них не пропадало: для них пел соловей, и звезды горели, и деревья тихо шептали, убаюканные и
сном, и
негой лета, и теплом.