Неточные совпадения
— Иконин, иди,
тебя зовут; да кто же Бартеньев, Морденьев?
я не знаю, признавайся, —
говорил высокий румяный гимназист, стоявший за
мной.
— Ну,
тебе сдавать, — сказал он Дубкову.
Я понял, что ему было неприятно, что
я узнал про то, что он играет в карты. Но в его выражении не было заметно смущения, оно как будто
говорило мне: «Да, играю, а
ты удивляешься этому только потому, что еще молод. Это не только не дурно, но должно в наши лета».
— И вас надо облить, сами вы плохи, — отвечал
я, злостно улыбаясь и забыв даже, что ему
говорил «
ты».
Валахина расспрашивала про родных, про брата, про отца, потом рассказала
мне про свое горе — потерю мужа, и уже, наконец, чувствуя, что со
мною говорить больше нечего, смотрела на
меня молча, как будто
говоря: «Ежели
ты теперь встанешь, раскланяешься и уедешь, то сделаешь очень хорошо, мой милый», — но со
мной случилось странное обстоятельство.
— Ах,
ты все путаешь, — сердито крикнула на нее мать, — совсем не троюродный, a issus de germains, [четвероюродный брат (фр.).] — вот как вы с моим Этьеночкой. Он уж офицер, знаете? Только нехорошо, что уж слишком на воле. Вас, молодежь, надо еще держать в руках, и вот как!.. Вы на
меня не сердитесь, на старую тетку, что
я вам правду
говорю;
я Этьена держала строго и нахожу, что так надо.
Он имел привычку, происходившую от фальшивых зубов, которых у него был полон рот, — сказав что-нибудь, поднимать верхнюю губу к носу и, производя легкий звук сопения, как будто втягивать эту губу себе в ноздри, и когда он это делал теперь,
мне все казалось, что он про себя
говорил: «Мальчишка, мальчишка, и без
тебя знаю: наследник, наследник», и т. д.
— Да,
ты не поверишь, как
мне было неприятно, —
говорил я в тот же день вечером Дмитрию, желая похвастаться перед ним чувством отвращения к мысли о том, что
я наследник (
мне казалось, что это чувство очень хорошее), — как
мне неприятно было нынче целых два часа пробыть у князя.
— Ну, и как же
ты думаешь? то есть как, когда
ты воображаешь, что выйдет… или вы с нею
говорите о том, что будет и чем кончится ваша любовь или дружба? — спросил
я, желая отвлечь его от неприятного воспоминания.
—
Я очень счастлив, — сказал
я ему вслед за этим, не обращая внимания на то, что он, видимо, был занят своими мыслями и совершенно равнодушен к тому, что
я мог сказать ему. —
Я ведь
тебе говорил, помнишь, про одну барышню, в которую
я был влюблен, бывши ребенком;
я видел ее нынче, — продолжал
я с увлечением, — и теперь
я решительно влюблен в нее…
«Что же,
я говорила, но
мне все равно, и
я все-таки не оставлю
тебя».
— Да, — отвечал
я, хотя и думал о другом, но
мне показалось, что действительно
я об этом думал, — да, это очень нехорошо,
я даже и не ожидал от
тебя этого, — сказал
я, чувствуя в эту минуту особенное удовольствие в том, что
я говорил ему
ты. — Ну, что зубы твои? — прибавил
я.
—
Я буду жить в деревне,
ты приедешь ко
мне, может быть, и
ты будешь женат на Сонечке, —
говорил он, — дети наши будут играть. Ведь все это кажется смешно и глупо, а может ведь случиться.
«Для чего же
ты хочешь
говорить, как мы, когда не умеешь?» — с ядовитой насмешкой спрашивал
я его мысленно.
—
Ты знаешь, про какой секрет
говорила Любочка? — сказал он
мне, убедившись, что мы были одни.
— Нечего «но все-таки», — перебила Любочка, разгорячившись, —
я не
говорила, что дрянь эта барышня, в которую
ты влюблен; как же
ты можешь
говорить про папа и про отличную женщину? Хоть
ты старший брат, но
ты мне не
говори,
ты не должен
говорить.
Я пододвинулся к Володе и сказал через силу, стараясь дать тоже шутливый тон голосу: «Ну что, Володя, умаялся?» Но Володя посмотрел на
меня так, как будто хотел сказать: «
Ты так не
говоришь со
мной, когда мы одни», — и молча отошел от
меня, видимо, боясь, чтобы
я еще не прицепился к нему как-нибудь.
— А
я говорю: да;
я скажу
тебе даже, что и твоя дружба к Любовь Сергеевне основана тоже на том, что она считает
тебя богом.
— Напротив, — вскричал
я, вскакивая с кресел и с отчаянной храбростью глядя ему в глаза, — это нехорошо, что
ты говоришь; разве
ты мне не
говорил про брата, —
я тебе про это не поминаю, потому что это бы было нечестно, — разве
ты мне не
говорил… а
я тебе скажу, как
я тебя теперь понимаю.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право,
говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень люблю палевое.
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь
я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай
тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы
тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах
ты, рожа!
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (
Говорит скоро.)А все
ты, а всё за
тобой. И пошла копаться: «
Я булавочку,
я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда? Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «
Я тебя, —
говорит, — не буду, —
говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это,
говорит, запрещено законом, а вот
ты у
меня, любезный, поешь селедки!»
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы
говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри
ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.