Только знай и верь, что всё, что случается с тобой, ведет тебя к твоему истинному,
духовному благу, и ты будешь встречать болезни, бедность, позор, — всё то, что считается людьми бедствиями, — не как бедствия, а как то, что нужно для твоего блага, как земледелец принимает нужный для его поля дождь, измочивший его, как больной принимает горькое лекарство.
Неточные совпадения
Хорошо при встрече с каждым человеком, хотя бы он казался самым неприятным и противным тебе, вспомнить, что ты имеешь через этого человека возможность общения с тем
духовным началом, которое живет в нем, в тебе и во всем мире, и потому не тяготиться этим общением, а быть благодарным за то, что имеешь это
благо.
Благо телесное, всякие удовольствия мы добываем, только отнимая это у других.
Благо духовное,
благо любви мы добываем, напротив, только тогда, когда увеличиваем
благо других.
Какой бы ни был в наше время человек, будь он самый образованный, будь он простой рабочий, будь он философ, ученый, будь он невежда, будь он богач, будь он нищий, будь он
духовное лицо какого бы то ни было исповедания, будь он военный, — всякий человек нашего времени знает, что люди все имеют одинаковые права на жизнь и
блага мира, что одни люди не лучше и не хуже других, что все люди равные. А между тем всякий живет так, как будто не знает этого. Так сильно еще между людьми заблуждение о неравенстве людей.
Просить бога о вещественном: о дожде, о выздоровлении, об избавлении от врагов и т. п. нельзя уже потому, что в то же самое время другие люди могут просить о противоположном, главное же, нельзя потому, что в вещественном мире нам дано всё, что нам нужно. Молитва может быть о том, чтобы бог помог нам жить
духовной жизнью, такой жизнью, при которой всё, что случается с нами, всё было бы нам на
благо. Просительная же молитва о вещественном есть только самообольщение.
Живя
духовной жизнью, то есть заодно с богом, человек, хотя и не может знать последствий своих поступков, знает наверное, что последствия эти будут
благие.
Отречение от животного
блага ради
духовного есть последствие изменения сознания, то есть человек, признававший себя прежде только животным, начинает признавать себя
духовным существом. Если это изменение сознания совершилось, то то, что представлялось прежде лишением, страданием, представляется уже не лишением и страданием, а только естественным предпочтением лучшего худшему.
Неверно думают и говорят, что для исполнения назначения жизни и для
блага нужны здоровье, достаток и вообще благоприятные внешние условия. Это неправда: здоровье, достаток и благоприятные условия не нужны для исполнения назначения и для
блага. Нам дана возможность
блага духовной жизни, ничем не могущего быть нарушенным,
блага увеличения в себе любви. Только надо верить в эту
духовную жизнь, перенести в нее все свои усилия.
Объяснение этого странного противоречия только одно: люди все в глубине души знают, что жизнь их не в теле, а в духе, и что всякие страдания всегда нужны, необходимы для
блага духовной жизни. Когда люди, не видя смысла в человеческой жизни, возмущаются против страданий, но все-таки продолжают жить, то происходит это только оттого, что они умом утверждают телесность жизни, в глубине же души знают, что она духовна и что никакие страдания не могут лишить человека его истинного
блага.
Нехорошо скрывать от больного то, что он может умереть от своей болезни. Надо, напротив, напоминать ему об этом. Скрывая это от него, мы лишаем его того
блага, которое дает ему болезнь, вызывая в нем сознанием близости смерти усиление сознания
духовной жизни.
И если бы даже не было бога, святого и доброго, жизнь
духовная была бы все-таки разгадкой тайны и полярной звездой для движущегося человечества, потому что она одна дает истинное
благо.
Для того, чтобы жить и не мучиться, надо надеяться на радости впереди себя. А какая же может быть надежда радости, когда впереди только старость и смерть? Как же быть? А так: чтобы полагать свою жизнь не в телесных
благах, а в
духовных, не в том, чтобы становиться ученее, богаче, знатнее, а в том, чтобы становиться всё добрее и добрее, любовнее и любовнее, всё больше и больше освобождаться от тела, — тогда и старость и смерть станут не пугалом и мучением, а тем самым, чего желаешь.
То, что мы называем счастьем и несчастьем нашего животного я, вне нашей воли; но
благо нашего
духовного я зависит только от нас: от покорности или непокорности воле бога.
Первое — это все
блага мирские: богатство, почести, здоровье. Второе — это наша душа, наше
духовное совершенствование.
И в нашей власти как раз всё то, что нам нужнее всего для нашего
блага, потому что ничто, никакие мирские
блага не дают истинного
блага, а всегда только обманывают. Истинное же
благо дают только наши усилия приближаться к
духовному совершенству, а усилия эти всегда в нашей власти.
«Я, воспитанный в понятии Бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми
духовными благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими благами, я, как дети, не понимая их, разрушаю, то есть хочу разрушить то, чем я живу. А как только наступает важная минута жизни, как дети, когда им холодно и голодно, я иду к Нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит за их детские шалости, я чувствую, что мои детские попытки с жиру беситься не зачитываются мне».
Можно установить два основных типа морали — мораль трансцендентно-утилитарную, которая оценивает все как средство для цели, лежащей вне самого достижения
духовного блага, качества, ценности, совершенства, и мораль имманентно-духовную, которая оценивает все с точки зрения непосредственного достижения духовного качества, совершенства, ценности, высшего блага.
Неточные совпадения
Он чувствовал, что, кроме
благой духовной силы, руководившей его душой, была другая, грубая, столь же или еще более властная сила, которая руководила его жизнью, и что эта сила не даст ему того смиренного спокойствия, которого он желал.
Один —
духовный, ищущий
блага себе только такого, которое было бы
благо и других людей, и другой — животный человек, ищущий
блага только себе и для этого
блага готовый пожертвовать
благом всего мира.
Тех, кто верит в бесконечную
духовную жизнь и в ценности, превышающие все земные
блага, ужасы войны, физическая смерть не так страшат.
Жесткость совсем не есть жестокость, она есть свойство
духовное, а не биологическое, — жертва низшими состояниями духа во имя высших состояний, жертва элементарными
благами во имя восхождения и эволюции человека.
Сказывался некоторый переворот
духовный, являлась какая-то неизменная, смиренная, но
благая и бесповоротная решимость.