На другой день был праздник. Вечером весь народ, блестя на заходящем солнце праздничным нарядом,
был на улице. Вина было нажато больше обыкновенного. Народ освободился от трудов. Казаки через месяц сбирались в поход, и во многих семействах готовились свадьбы.
Неточные совпадения
Отъезжавшему казалось тепло, жарко от шубы. Он сел
на дно саней, распахнулся, и ямская взъерошенная тройка потащилась из темной
улицы в
улицу мимо каких-то невиданных им домов. Оленину казалось, что только отъезжающие ездят по этим
улицам. Кругом
было темно, безмолвно, уныло, а в душе
было так полно воспоминаний, любви, сожалений и приятных давивших слез…
— Эко Урвану счастье! — сказал кто-то. — Прямо, что Урван! Да что! малый хорош. Куда ловок! Справедливый малый. Такой же отец
был, батяка Кирьяк; в отца весь. Как его убили, вся станица по нем выла… Вон они идут никак, — продолжала говорившая, указывая
на казаков, подвигавшихся к ним по
улице — Ергушов-то
поспел с ними! Вишь, пьяница!
Мерный топот шагов
на конце
улицы прервал хохот. Три солдата в шинелях, с ружьями
на плечо шли в ногу
на смену к ротному ящику. Ефрейтор, старый кавалер, сердито глянув
на казаков, провел солдат так, что Лукашка с Назаркой, стоявшие
на самой дороге, должны
были посторониться. Назарка отступил, но Лукашка, только прищурившись, оборотил голову и широкую спину и не тронулся с места.
Между тем ночь уже совсем опустилась над станицей. Яркие звезды высыпали
на темном небе. По
улицам было темно и пусто. Назарка остался с казачками
на завалинке, и слышался их хохот, а Лукашка, отойдя тихим шагом от девок, как кошка пригнулся и вдруг неслышно побежал, придерживая мотавшийся кинжал, не домой, а по направлению к дому хорунжего. Пробежав две
улицы и завернув в переулок, он подобрал черкеску и сел наземь в тени забора. «Ишь, хорунжиха! — думал он про Марьяну: — и не пошутит, чорт! Дай срок».
Закусив и
выпив водки
на дорогу, Оленин с стариком вышли вместе
на улицу часу в восьмом утра.
— А что неладно! Снеси чихирю ему завтра. Так-то делать надо, и ничего
будет. Теперь гулять.
Пей!—крикнул Лукашка тем самым голосом, каким старик Ерошка произносил это слово. —
На улицу гулять пойдем, к девкам. Ты сходи, меду возьми, или я немую пошлю. До утра гулять
будем.
Уж
было темно, когда Лукашка вышел
на улицу. Осенняя ночь
была свежа и безветрена. Полный золотой месяц выплывал из-за черных раин, поднимавшихся
на одной стороне площади. Из труб избушек шел дым и, сливаясь с туманом, стлался над станицею. В окнах кое-где светились огни. Запах кизяка, чапры и тумана
был разлит в воздухе. Говор, смех, песни и щелканье семечек звучали так же смешанно, но отчетливее, чем днем. Белые платки и папахи кучками виднелись в темноте около заборов и домов.
Солнце еще не вставало, и Оленину показалось, что
на улице было необыкновенное волнение: ходили, верхом ездили и говорили.
Неточные совпадения
Городничий. Ступай
на улицу… или нет, постой! Ступай принеси… Да другие-то где? неужели ты только один? Ведь я приказывал, чтобы и Прохоров
был здесь. Где Прохоров?
Хотя
был всего девятый час в начале, но небо до такой степени закрылось тучами, что
на улицах сделалось совершенно темно.
Наконец он не выдержал. В одну темную ночь, когда не только будочники, но и собаки спали, он вышел, крадучись,
на улицу и во множестве разбросал листочки,
на которых
был написан первый, сочиненный им для Глупова, закон. И хотя он понимал, что этот путь распубликования законов весьма предосудителен, но долго сдерживаемая страсть к законодательству так громко вопияла об удовлетворении, что перед голосом ее умолкли даже доводы благоразумия.
Ранним утром выступил он в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро
было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило в половине сентября). Солнце играло
на касках и ружьях солдат; крыши домов и
улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Но солдатики в трубы трубили, песни
пели, носками сапогов играли, пыль столбом
на улицах поднимали и всё проходили, всё проходили.