Неточные совпадения
Казалось бы, это так ясно, что не стоило бы говорить про это, если бы с давнего времени обман о том, что насилие одних
людей над другими может быть полезно
людям и соединять их, не был бы так распространен и принят молчаливым согласием, как самая несомненная
истина, не только теми, кому выгодно насилие, но и большинством тех самых
людей, которые более всего страдали и страдают от насилия.
Разница между тем, что было в старину, до появления христианства, и тем, что есть теперь в христианском мире, только в том, что неосновательность предположения о том, что насилие одних
людей над другими может быть полезно
людям и соединять их, в старину была совершенно скрыта от
людей, теперь же, выраженная особенно ясно в учении Христа
истина о том, что насилие одних
людей над другими не может соединять, а может только разъединять
людей, всё более и более уясняется.
Как ни старались церковники скрыть от
людей сущность этого учения, выраженного в евангелиях, — ни запрещения переводов евангелия на всем понятный язык, ни лжетолкование их — ничто не могло затушить свет, прорывающийся сквозь церковные обманы и освещающий души
людей, всё более и более ясно сознающих великую
истину, которая была в этом учении.
Великое же благо их в том, что, приняв в извращенном виде христианство, включавшее в себя скрытую от них
истину, они неизбежно приведены теперь к необходимости принятия христианского учения уже не в извращенном, а в том истинном смысле, в котором оно всё более и более выяснялось и вполне уже выяснилось теперь и которое одно может спасти
людей от того бедственного положения, в котором они находятся.
— Нет, я, дядя, не согласна с вами, — вступилась в разговор курсистка социал-демократка, племянница полкового командира. — Достойна уважения энергия, стойкость этого
человека. Жалеть можно только о том, что сила его ложно направлена, — прибавила она, думая о том, как полезны были бы такие стойкие
люди, если бы они стояли только не за отжившие религиозные фантазии, а за научные социалистические
истины.
В четвертом веке Лактанций говорит то же: «Не должно быть никакого исключения в заповеди божией, что убить
человека всегда грех, — говорит он. — Носить оружие не дозволено, ибо их оружие — только
истина».
С той поры в продолжение почти 15 веков та простая, несомненная и очевиднейшая
истина о том, что исповедание христианства несовместимо с готовностью по воле других
людей совершать всякого рода насилия и даже убийства, до такой степени скрыта от
людей, до такой степени ослаблено истинно христианское религиозное чувство, что
люди, поколения за поколениями, по имени исповедуя христианство, живут и умирают, разрешая убийства, участвуя в них, совершая их и пользуясь ими.
Но
истина, как огонь, прожигает понемногу все скрывавшие ее покровы и с начала прошлого века всё ярче и ярче начинает выступать перед
людьми, волей неволей привлекая к себе внимание.
Люди эти знают, что делают не то, что свойственно и должно, и боятся и лгут и стараются вызвать в себе злобу, чтобы не видать правды, заглушить в себе ту
истину, которая живет в них и зовет их, и не переставая страдают самыми жестокими страданиями, страданиями душевными.
И в наше время дело дошло до того, что христианская
истина, прежде познававшаяся только немногими
людьми, одаренными живым религиозным чувством, теперь, в некоторых проявлениях своих, в виде социалистических учений, сделалась
истиной, доступной каждому самому простому
человеку, жизнь же общества самым грубым и очевидным образом на каждом шагу противоречит этой
истине.
Так что вера в то, что одни
люди — меньшинство — может устраивать жизнь большинства, то самое, что считается несомненнейшей
истиной, такой
истиной, во имя которой совершаются величайшие злодеяния, есть только суеверие, деятельность же, основанная на этом суеверии, та политическая деятельность революционеров и правителей и их помощников, которая обыкновенно считается самым почтенным и важным делом, есть в сущности самая пустая, притом же и вредная человеческая деятельность, более всего другого препятствовавшая и препятствующая истинному благу человечества.
Но горе было в том, что к тому времени, когда христианское учение в его истинном значении стало выясняться
людям, большая часть христианского мира уже привыкла считать
истиной те внешние религиозные формы, которые не только скрывают от
людей истинный смысл христианского учения, но и утверждают прямо противоположные христианскому учению государственные установления.
Так что для восприятия христианского учения в его истинном значении
людям христианского мира, более или менее понявшим
истину христианства, нужно освободиться не только от веры в ложные формы извращенного христианского учения, но еще и от веры в необходимость, неизбежность того государственного устройства, которое установилось на этой ложной церковной вере.
А так как этому большинству народа нет причины и выгоды лишать себя блага любовной жизни, допуская в нее возможность насилия, то среди этих
людей, не развращенных ни властью, ни богатством, ни цивилизацией, и должна бы начаться та перемена строя, которую требует совершившееся уяснение христианской
истины.
Но как ни странно кажется мне ослепление
людей, верящих в необходимость, неизбежность насилия, как ни неотразимо очевидна для меня неизбежность непротивления, не разумные доводы убеждают меня и могут неотразимо убедить
людей в
истине непротивления, убеждает только сознание
человеком своей духовности, основное выражение которого есть любовь. Любовь же, истинная любовь, составляющая сущность души
человека, та любовь, которая открыта учением Христа, исключает возможность мысли о каком бы то ни было насилии.