Неточные совпадения
Это не
было методическое исследование богословия и текстов Евангелий, — это
было мгновенное устранение всего того, что скрывало смысл учения, и мгновенное озарение светом
истины.
Мне
была нужна и дорога жизнь, основанная на христианских
истинах; а церковь мне давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне
истинам.
Правила, даваемые церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне
были не нужны; а правил, основанных на христианских
истинах, не
было.
Вот вера в эти «тогу», в эти пустые кумиры и заслоняла от меня
истину. На дороге к ней, заграждая ее свет, стояли предо мной те «тогу», от которых я не в силах
был отречься.
Не
будем только утверждать, что привычное зло, которым мы пользуемся,
есть несомненная божественная
истина, и тогда ясно, что естественно и свойственно человеку: насилие или закон Христа?
Не говоря уже о том, что
было что-то недостойное в самой той форме, в которой
была выражена эта мысль, о том, что рядом с глубочайшими, по своему значению,
истинами проповеди, точно примечание к статье свода законов, стояло это странное исключение из общего правила, самое исключение это противоречило основной мысли.
Говорится, что Христос сам утвердил клятву на суде, когда на слова первосвященника: «Заклинаю тебя богом живым», отвечал: ты сказал; говорится, что апостол Павел призывает бога во свидетельство
истины своих слов, что
есть, очевидно, та же клятва; говорится, что клятвы
были предписаны законом Моисеевым, но господь не отменил этих клятв; говорится, что отменяются только клятвы пустые, фарисейски-лицемерные.
Учение это само по себе кажется невинно. Но отступление от
истины никогда не бывает невинно и влечет за собой свои последствия, тем более значительные, чем значительнее тот предмет, о котором говорится неправда. Здесь же предмет, о котором говорится неправда,
есть вся жизнь человеческая.
Вся же та любовь к добру и
истине, которая лежит в душе человека, все усилия его осветить разумом явления жизни, вся моя духовная жизнь — всё это не только не важно по этому учению, но это
есть прелесть или гордость.
Для того, кто понял учение Христа, не может
быть вопроса об утверждении веры. Вера, по учению Христа, зиждется на свете
истины. Христос нигде не призывает к вере в себя; он призывает только к вере в
истину.
«Отец, — говорит он ученикам в той же главе (16), — даст вам другого утешителя, и тот
будет с вами вовек. Утешитель этот — дух
истины, которого мир не видит и не знает, а вы знаете, потому что он при вас и в вас
будет».
Учение Христа
есть учение об
истине.
И потому вера в Христа не
есть доверие во что-нибудь, касающееся Иисуса, но знание
истины.
Кто понимает учение Христа, у того и
будет вера в него, потому что учение это —
истина.
Нашелся человек христианин, который сказал credo, quia absurdum, [верю, потому что нелепо,] и другие христиане с восторгом повторяют это, предполагая, что нелепость
есть самое лучшее средство для научения людей
истине.
Мы составили себе ни на чем, кроме как на нашей злости и личных похотях основанное ложное представление о нашей жизни и о жизни мира, и веру в это ложное представление, связанное внешним образом с учением Христа, считаем самым нужным и важным для жизни. Не
будь этого веками поддерживаемого людьми доверия ко лжи, ложь нашего представления о жизни и
истина учения Христа обнаружились бы давно.
У них
были бы свои маленькие проповедники
истины, и они верили бы им.
Но теперь вся
истина открыта, и вся
истина эта показалась так страшна тем, чьи дела
были злы, что они перетолковали ее в ложь, и люди потеряли доверие к
истине.
Все в нашем мире живут не только без
истины, не только без желания узнать ее, но с твердой уверенностью, что из всех праздных занятий самое праздное
есть искание
истины, определяющей жизнь человеческую.
Твое знание
истины на то только и нужно
было, чтобы передать его тем, которые не имели его.
Христос знал эту повесть и часто приводил ее, но, кроме того, в Евангелиях рассказано, как сам Христос после посещения удалившегося в пустыню Иоанна Крестителя, перед началом своей проповеди, подпал тому же искушению и как он
был отведен диаволом (обманом) в пустыню для искушения, и как он победил этот обман и, в силе духа, вернулся в Галилею, и как с тех пор, уже не гнушаясь никакими развратными людьми, провел жизнь среди мытарей, фарисеев и грешников, научая их
истине.
И, поняв это, я спросил себя: отчего же я до сих пор не исполнял этого учения, дающего мне благо, спасение и радость, а исполнял совсем другое — то, что делало меня несчастным? И ответ мог
быть и
был только один: я не знал
истины, она
была скрыта от меня.
Что евреи повиновались только тому, что они считали в глубине души несомненной
истиной, полученной прямо от бога, т. е. тому, что
было согласно с их совестью, считается особенностью евреев.
Этот новый процесс состоит в том, чтобы сознательно принять те
истины учения христианского, которые прежде бессознательно вливались в человечество через орган церкви и, которыми теперь живо еще человечество. Люди должны вновь поднять тот свет, которым они жили, но который скрыт
был от них, и высоко поставить его перед собою и людьми и сознательно жить этим светом.
Закон дан через Моисея, а благо и
истина — через Иисуса Христа (Иоан. I, 17). Учение Христа
есть благо и
истина. Прежде, не зная
истины, я не знал и блага. Принимая зло за благо, я впадал во зло и сомневался в законности моего стремления ко благу. Теперь же я понял и поверил, что благо, к которому я стремлюсь,
есть воля отца,
есть самая законная сущность моей жизни.
Я верю, что моя жизнь и знание
истины есть талант, данный мне для работы на него, что этот талант
есть огонь, который только тогда огонь, когда он жжет.
Для христианина требование правительства
есть требование людей, не знающих
истины.
Церковь, составлявшаяся из тех, которые думали соединить людей воедино тем, что они с заклинаниями утверждали про себя, что они в
истине, давно уже умерла. Но церковь, составленная из людей не обещаниями, не помазанием, а делами
истины и блага, соединенными воедино — эта церковь всегда жила и
будет жить. Церковь эта как прежде, так и теперь составляется не из людей, взывающих: господи, господи! и творящих беззаконие (Матф. VII, 21, 22), но из людей, слушающих слова сии и исполняющих их.