Неточные совпадения
Я искал
истины, но жизнь моя не
была мудрой, в ней не господствовал разум, в ней
было слишком много иррационального и нецелесообразного.
Я всегда
был ничьим человеком,
был лишь своим собственным человеком, человеком своей идеи, своего призвания, своего искания
истины.
Истина есть также путь и жизнь.
Истина есть духовное завоевание.
Это и
было мое настоящее обращение, самое сильное в моей жизни, обращение к исканию
Истины, которое тем самым
было верой в существование
Истины.
Это объясняется тем, что такого рода искание
истины есть в известном смысле и нахождение
истины, такого рода обращение к смыслу жизни
есть проникновение смыслом.
Есть вечная новизна и молодость
истины.
Последствием пережитого переворота
было страстное желание не только познать
истину и смысл, но и изменить мир согласно
истине и смыслу.
Я все-таки всю жизнь искал
истину и смысл; «что»
было для меня важнее, чем «как».
Но
истина и смысл не
были для меня законом и нормой разума.
Для меня же
был ценен экстатический подъем, направленный на «что», на
истину и смысл.
Истина была для меня Богом,
Истина, возвышающаяся над всем.
В «Субъективном методе в социологии»
была угадана несомненная
истина, но выражена философски беспомощно.
Наиболее существенным в моей книге
было мое крепкое, основоположное убеждение, что
истина, добро, красота не зависят от революционной классовой борьбы, определяются не социальной средой, а трансцендентальным сознанием.
Могут
быть более или менее благоприятные условия для усвоения
истины и справедливости, вкорененных в трансцендентальном сознании.
Классовая
истина есть нелепое словосочетание.
Я окончательно пришел к осознанию той
истины, что дух
есть свобода и революция, материя же
есть необходимость и реакция, и она сообщает реакционный характер самим революциям.
Я активно участвовал в спорах в Pontigny и в «Union pour la vérité» [«Союз
истины» (фр.).] и должен сказать, что наши русские споры
были выше и глубже.
Утверждать релятивизм
истины есть оппортунистическая ложь.
Истина не падает на нас сверху как какой-то блестящий предмет, она
есть также путь в жизнь, она приобретается в духовной борьбе, в движении.
Существует вечная
истина христианства, и она не зависит от времени, но христианство в своей исторической, то
есть относительной, форме приходило к концу.
Моя критика оккультизма, теософии и антропософии связана
была с тем, что все эти течения космоцентричны и находятся во власти космического прельщения, я же видел
истину в антропоцентризме и самое христианство понимал как углубленный антропоцентризм.
В этой атмосфере
было много бессознательной лживости и самообмана, мало
было любви к
истине.
В секте бессмертников, как и во всех сектах,
была несомненная и важная
истина, но взятая в исключительности и оторванности от других сторон
истины, от полноты
истины.
Это
был абсолютно убежденный человек, сознавший себя носителем единоспасающей
истины.
В них
был гностический элемент в том смысле, что спасение зависело от знания
истины.
Но во французской мысли, несмотря на скептицизм, на полную свободу искания
истины,
было довольно большое единство и даже надоедающее однообразие.
У Макса Штирнера в его «Единственном и его собственности»
есть доля
истины.
Понимание Бога и Богочеловека-Христа как судьи и карателя
есть лишь выражение человеческого состояния, человеческой тьмы и ограниченности, а не
истины о Боге и Богочеловеке-Христе.
Были в человеческом мире пророки, апостолы, мученики, герои,
были люди мистических созерцаний,
были бескорыстно искавшие
истину и служившие правде,
были творившие подлинную красоту и сами прекрасные,
были люди великого подъема, сильные духом.
Всякая вера, вера в
истину, в смысл, в ценность, в высоту
есть лишь вера в Бога.
Книга должна
быть посвящена вопросу об
истине и откровении [Эта книга уже написана.].
— «Любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, уничтожила интерес к ней». «Что
есть истина?» — спросил мистер Понтий Пилат. Дальше! «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна, своими штыками, охраняет нас от ярости народной…»
Неточные совпадения
— Послали в Клин нарочного, // Всю
истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна // Ко мне его, голубчика, // Сама — дай Бог ей счастие! // За ручку подвела. // Добра
была, умна
была,
Стародум. А! Сколь великой душе надобно
быть в государе, чтоб стать на стезю
истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Правдин. Вы говорите
истину. Прямое достоинство в человеке
есть душа…
Очевидно, стало
быть, что Беневоленский
был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, [Доктринер — начетчик, человек, придерживающийся заучен — ных, оторванных от жизни
истин, принятых правил.] которому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в законах не формулировано ясно, что «всякий имеющий надобность утереть свой нос — да утрет».
Положа руку на сердце, я утверждаю, что подобное извращение глуповских обычаев
было бы не только не полезно, но даже положительно неприятно. И причина тому очень проста: рассказ летописца в этом виде оказался бы несогласным с
истиною.