Неточные совпадения
Права их, по его словам, состояли
в том, что они могут спрашивать подсудимых через председателя, могут иметь карандаш и бумагу и могут осматривать вещественные доказательства. Обязанность состояла
в том, чтобы они судили не ложно, а справедливо. Ответственность же их состояла
в том, что
в случае несоблюдения тайны совещаний и установления сношений с посторонними они подвергались
наказанию.
В своей речи он доказывал, что кража совершена
в жилом помещении и со взломом, а потому мальчика надо подвергнуть самому тяжелому
наказанию.
Наказание должно было происходить
в женской посетительской.
Нехлюдов вспомнил всё, что он видел вчера, дожидаясь
в сенях, и понял, что
наказание происходило именно
в то время, как он дожидался, и на него с особенной силой нашло то смешанное чувство любопытства, тоски, недоумения и нравственной, переходящей почти
в физическую, тошноты, которое и прежде, но никогда с такой силой не охватывало его.
Знал несомненно, что нужно было изучить, разобрать, уяснить себе, понять все эти дела судов и
наказаний,
в которых он чувствовал, что видит что-то такое, чего не видят другие.
— Дело не
в жалобе, а
в женщине, которая невиновата и несет
наказание.
К этим людям он, ближе узнав их, причислил и тех развращенных, испорченных людей, которых новая школа называет преступным типом и существование которых
в обществе признается главным доказательством необходимости уголовного закона и
наказания.
Войдя
в его маленькие две комнатки, Наталья Ивановна внимательно осмотрела их. На всем она увидала знакомую ей чистоту и аккуратность и поразившую ее совершенно новую для него скромность обстановки. На письменном столе она увидала знакомое ей пресс-папье с бронзовой собачкой; тоже знакомо аккуратно разложенные портфели и бумаги, и письменные принадлежности, и томы уложения о
наказаниях, и английскую книгу Генри Джорджа и французскую — Тарда с вложенным
в нее знакомым ей кривым большим ножом слоновой кости.
— Я хочу сказать, что, собственно, разумных
наказаний есть только два — те, которые употреблялись
в старину: телесное
наказание и смертная казнь, но которые вследствие смягчения нравов всё более и более выходят из употребления, — сказал Нехлюдов.
Когда ему ясно представилась возможность освобождения себя и других от того угнетенного положения,
в котором он находился, несправедливость этого положения показалась ему еще жесточе и ужаснее, чем прежде, и ему страстно захотелось не только освобождения, но и
наказания тех, которые устроили и поддерживали эту жестокую несправедливость.
Потребность же возмездия не только не смягчалась правительственными
наказаниями, но воспитывалась
в народе, где ее не было.
Он прочел еще 7-й, 8-й, 9-й и 10-й стихи о соблазнах, о том, что они должны прийти
в мир, о
наказании посредством геенны огненной,
в которую ввергнуты будут люди, и о каких-то ангелах детей, которые видят лицо Отца Небесного. «Как жалко, что это так нескладно, — думал он, — а чувствуется, что тут что-то хорошее».
Но мало того, что он сознавал и верил, что, исполняя эти заповеди, люди достигнут наивысшего доступного им блага, он сознавал и верил теперь, что всякому человеку больше нечего делать, как исполнять эти заповеди, что
в этом — единственный разумный смысл человеческой жизни, что всякое отступление от этого есть ошибка, тотчас же влекущая за собою
наказание.
Тут же, кстати, он доведался, что глуповцы, по упущению, совсем отстали от употребления горчицы, а потому на первый раз ограничился тем, что объявил это употребление обязательным;
в наказание же за ослушание прибавил еще прованское масло. И в то же время положил в сердце своем: дотоле не класть оружия, доколе в городе останется хоть один недоумевающий.
Дико́й (топнув ногой). Какое еще там елестричество! Ну как же ты не разбойник! Гроза-то нам
в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то, прости Господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли? Татарин ты? А? говори! Татарин?
— Да я… не знаю! — сказал Дронов, втискивая себя в кресло, и заговорил несколько спокойней, вдумчивее: — Может — я не радуюсь, а боюсь. Знаешь, человек я пьяный и вообще ни к черту не годный, и все-таки — не глуп. Это, брат, очень обидно — не дурак, а никуда не годен. Да. Так вот, знаешь, вижу я всяких людей, одни делают политику, другие — подлости, воров развелось до того много, что придут немцы, а им грабить нечего! Немцев — не жаль, им так и надо, им
в наказание — Наполеонов счастье. А Россию — жалко.
Через три — четыре дня Кирсанов, должно быть, опомнился, увидел дикую пошлость своих выходок; пришел к Лопуховым, был как следует, потом стал говорить, что он был пошл; из слов Веры Павловны он заметил, что она не слышала от мужа его глупостей, искренно благодарил Лопухова за эту скромность, стал сам,
в наказание себе, рассказывать все Вере Павловне, расчувствовался, извинялся, говорил, что был болен, и опять выходило как-то дрянно.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к тебе
в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному
наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!»
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох
в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как
в пустой дом приехал!
Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Скотинин. Кого? За что?
В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить
наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня
в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
Начали сечь Волоса, который выдержал
наказание стоически, потом принялись за Ярилу, и говорят, будто бы
в глазах его показались слезы.
Понятно, как должен был огорчиться бригадир, сведавши об таких похвальных словах. Но так как это было время либеральное и
в публике ходили толки о пользе выборного начала, то распорядиться своею единоличною властию старик поопасился. Собравши излюбленных глуповцев, он вкратце изложил перед ними дело и потребовал немедленного
наказания ослушников.