Неточные совпадения
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял
сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими
ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и
ранеными в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и
раненых двадцати знакомых генералах и с
сознанием бессильности своей прежде сильной руки, произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и
раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал).
Доктор чем-то очень остался недоволен, что-то иначе переделал, перевернул
раненого так, что тот опять застонал, и от боли, во время поворачивания, опять потерял
сознание и стал бредить.
Неточные совпадения
Когда его увели, она села на лавку и, закрыв глаза, тихо завыла. Опираясь спиной о стену, как, бывало, делал ее муж, туго связанная тоской и обидным
сознанием своего бессилия, она, закинув голову, выла долго и однотонно, выливая в этих звуках боль
раненого сердца. А перед нею неподвижным пятном стояло желтое лицо с редкими усами, и прищуренные глаза смотрели с удовольствием. В груди ее черным клубком свивалось ожесточение и злоба на людей, которые отнимают у матери сына за то, что сын ищет правду.
— Слава Богу, слава Богу — проговорил
раненый, не чувствуя, как слезы текли по его щекам, и испытывая невыразимый восторг
сознания того, что он сделал геройское дело.
«Вторая ширинга, впе-ред! Шай-клац!» — командовал капитан; ружья склонились и брякнули. У Анатоля потемнело в глазах, он покачнулся и дал шпоры лошади, но лошадь вдруг поднялась на дыбы и брякнулась наземь — осколок русской бомбы ранил лошадь и раздробил Анатолю плечо; новая толпа охотников шла с песнями и гарцованьем мимо
раненого. Анатоль лишился
сознания.
На лице
раненого вспыхивает выражение
сознания торжественности наступающей минуты, он говорит Пьеру: «Всем народом навалиться хотят; одно слово — Москва».
В палатах укладывали
раненых, кормили ужином и поили чаем. Они не спали трое суток, почти не ели и даже не пили, — некогда было, и негде было взять воды. И теперь их мягко охватывало покоем, тишиною,
сознанием безопасности. В фанзе было тепло, уютно от ярких ламп. Пили чай, шли оживленные разговоры и рассказы. В чистом белье, раздетые, солдаты укладывались спать и с наслаждением завертывались в одеяла.