Неточные совпадения
«Там видно будет»,
сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед
за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
— Это я-с, —
сказал твердый и приятный женский голос, и из-за двери высунулось строгое рябое лицо Матрены Филимоновны, нянюшки.
— Ты помнишь детей, чтоб играть с ними, а я помню и знаю, что они погибли теперь, —
сказала она видимо одну из фраз, которые она
за эти три дня не раз говорила себе.
— Уж прикажите
за братом послать, —
сказала она, — всё он изготовит обед; а то, по вчерашнему, до шести часов дети не евши.
— Ну, пойдем в кабинет, —
сказал Степан Аркадьич, знавший самолюбивую и озлобленную застенчивость своего приятеля; и, схватив его
за руку, он повлек его
за собой, как будто проводя между опасностями.
— Так сейчас и
скажи два слова, а беседовать
за обедом.
— И я уверен в себе, когда вы опираетесь на меня, —
сказал он, но тотчас же испугался того, что̀
сказал, и покраснел. И действительно, как только он произнес эти слова, вдруг, как солнце зашло
за тучи, лицо ее утратило всю свою ласковость, и Левин узнал знакомую игру ее лица, означавшую усилие мысли: на гладком лбу ее вспухла морщинка.
Кланяясь направо и налево нашедшимся и тут, как везде, радостно встречавшим его знакомым, он подошел к буфету, закусил водку рыбкой, и что-то такое
сказал раскрашенной, в ленточках, кружевах и завитушках Француженке, сидевшей
за конторкой, что даже эта Француженка искренно засмеялась.
— Я тебе говорю, чтò я думаю, —
сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше
скажу: моя жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет
за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
— Что это от вас зависит, — повторил он. — Я хотел
сказать… я хотел
сказать… Я
за этим приехал… что… быть моею женой! — проговорил он, не зная сам, что̀ говорил; но, почувствовав, что самое страшное сказано, остановился и посмотрел на нее.
— Извините меня, графиня, — но я, право, ничего этого не знаю и ничего не могу вам
сказать, —
сказал он и оглянулся на входившего вслед
за дамой военного.
«Это должен быть Вронский», подумал Левин и, чтоб убедиться в этом, взглянул на Кити. Она уже успела взглянуть на Вронского и оглянулась на Левина. И по одному этому взгляду невольно просиявших глаз ее Левин понял, что она любила этого человека, понял так же верно, как если б она
сказала ему это словами. Но что же это
за человек?
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, —
сказала Кити, краснея
за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.
Кити встала
за столиком и, проходя мимо, встретилась глазами с Левиным. Ей всею душой было жалко его, тем более, что она жалела его в несчастии, которого сама была причиною. «Если можно меня простить, то простите, —
сказал ее взгляд, — я так счастлива».
— Хорошо доехали? —
сказал сын, садясь подле нее и невольно прислушиваясь к женскому голосу из-за двери. Он знал, что это был голос той дамы, которая встретилась ему при входе.
— Ну, нет, —
сказала графиня, взяв ее
за руку, — я бы с вами объехала вокруг света и не соскучилась бы. Вы одна из тех милых женщин, с которыми и поговорить и помолчать приятно. А о сыне вашем, пожалуйста, не думайте; нельзя же никогда не разлучаться.
— Успокой руки, Гриша, —
сказала она и опять взялась
за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера
сказать мужу, что ей дела нет до того, приедет или не приедет его сестра, она всё приготовила к ее приезду и с волнением ждала золовку.
— Долли, милая! —
сказала она, — я не хочу ни говорить тебе
за него, ни утешать; это нельзя. Но, душенька, мне просто жалко, жалко тебя всею душой!
Из-за густых ресниц ее блестящих глаз вдруг показались слезы. Она пересела ближе к невестке и взяла ее руку своею энергическою маленькою рукой. Долли не отстранилась, но лицо ее не изменяло своего сухого выражения. Она
сказала...
После вальса Кити подошла к матери и едва успела
сказать несколько слов с Нордстон, как Вронский уже пришел
за ней для первой кадрили.
Константин не мог
сказать, что он дорожит потому, что Николай несчастен и ему нужна дружба. Но Николай понял, что он хотел
сказать именно это, и нахмурившись взялся опять
за водку.
— Я не знала, что вы едете. Зачем вы едете? —
сказала она, опустив руку, которою взялась было
за столбик. И неудержимая радость и оживление сияли на ее лице.
— Ты слишком уже подчеркиваешь свою нежность, чтоб я очень ценила, —
сказала она тем же шуточным тоном, невольно прислушиваясь к звукам шагов Вронского, шедшего
за ними. «Но что мне
за дело?» подумала она и стала спрашивать у мужа, как без нее проводил время Сережа.
— Он всё не хочет давать мне развода! Ну что же мне делать? (Он был муж ее.) Я теперь хочу процесс начинать. Как вы мне посоветуете? Камеровский, смотрите же
за кофеем — ушел; вы видите, я занята делами! Я хочу процесс, потому что состояние мне нужно мое. Вы понимаете ли эту глупость, что я ему будто бы неверна, с презрением
сказала она, — и от этого он хочет пользоваться моим имением.
— Но в пользу поездки
за границу я бы выставил перемену привычек, удаление от условий, вызывающих воспоминания. И потом матери хочется, —
сказал он.
Ей попробовали рассказывать, что говорил доктор, но оказалось, что, хотя доктор и говорил очень складно и долго, никак нельзя было передать того, что он
сказал. Интересно было только то, что решено ехать
за границу.
— Да я и не говорю… Одно —
скажи мне правду, — проговорила, взяв ее
за руку, Дарья Александровна, —
скажи мне, Левин говорил тебе?..
— Какую ж вы можете иметь надежду? —
сказала Бетси, оскорбившись
за своего друга — entendons nous… [поймем друг друга…]—Но в глазах ее бегали огоньки, говорившие, что она очень хорошо, и точно так же как и он, понимает, какую он мог иметь, надежду.
— Дайте мне чашку чая, —
сказала она, останавливаясь
за ее стулом.
— Вы помните, что я запретила вам произносить это слово, это гадкое слово, — вздрогнув
сказала Анна; но тут же она почувствовала, что одним этим словом: запретила она показывала, что признавала
за собой известные права на него и этим самым поощряла его говорить про любовь.
— Ты не в постели? Вот чудо! —
сказала она, скинула башлык и не останавливаясь пошла дальше, в уборную. — Пора, Алексей Александрович, — проговорила она из-за двери.
— Анна, ради Бога не говори так, —
сказал он кротко. — Может быть, я ошибаюсь, но поверь, что то, что я говорю, я говорю столько же
за себя, как и
за тебя. Я муж твой и люблю тебя.
— Так
за Березовым Долом рассевают клевер? Поеду посмотрю, —
сказал он, садясь на маленького буланого Колпика, подведенного кучером.
— Слушаю-с, — ответил Василий и взялся
за голову лошади. — А уж сев, Константин Дмитрич, —
сказал он заискивая, — первый сорт. Только ходить страсть! По пудовику на лапте волочишь.
— Ну, смотри же, растирай комья-то, —
сказал Левин, подходя к лошади, — да
за Мишкой смотри. А хороший будет всход, тебе по пятидесяти копеек
за десятину.
— Это можно, —
сказал Рябинин, садясь и самым мучительным для себя образом облокачиваясь на спинку кресла. — Уступить надо, князь. Грех будет. A деньги готовы окончательно, до одной копейки.
За деньгами остановки не бывает.
— Но не будем говорить. Извини меня, пожалуйста, если я был груб с тобой, —
сказал Левин. Теперь, высказав всё, он опять стал тем, каким был поутру. — Ты не сердишься на меня, Стива? Пожалуйста, не сердись, —
сказал он и улыбаясь взял его
за руку.
— A, да! —
сказал он на то, что Вронский был у Тверских, и, блеснув своими черными глазами, взялся
за левый ус и стал заправлять его в рот, по своей дурной привычке.
— Ну, так можешь зa меня и проиграть, —
сказал Вронский смеясь. (Яшвин держал большое пари
за Вронского.)
— Вставай, будет спать, —
сказал Яшвин, заходя
за перегородку и толкая
за плечо уткнувшегося носом в подушку взлохмаченного Петрицкого.
— Я то же самое сейчас думал, —
сказал он, — как из-за меня ты могла пожертвовать всем? Я не могу простить себе то, что ты несчастлива.
— Ну, до свиданья, —
сказала она Вронскому. — Теперь скоро надо на скачки. Бетси обещала заехать
за мной.
— Заходи завтра в артель, —
сказал Вронский и, пожав его, извиняясь,
за рукав пальто, отошел в середину гипподрома, куда уже вводили лошадей для большой скачки с препятствиями.
— Хорошо, хорошо, —
сказал Вронский, взявшись
за поводья.
Тем хуже для тебя», говорил он мысленно, как человек, который бы тщетно попытался потушить пожар, рассердился бы на свои тщетные усилия и
сказал бы: «так на же тебе! так сгоришь
за это!»
— А, как это мило! —
сказала она, подавая руку мужу и улыбкой здороваясь с домашним человеком, Слюдиным. — Ты ночуешь, надеюсь? — было первое слово, которое подсказал ей дух обмана, — а теперь едем вместе. Только жаль, что я обещала Бетси. Она заедет
за мной.
— Мама, можно мне заговорить с нею? —
сказала Кити, следившая
за своим незнакомым другом и заметившая, что она подходит к ключу, и что они могут сойтись у него.
Кити держала ее
за руку и с страстным любопытством и мольбой спрашивала ее взглядом: «Что же, что же это самое важное, что дает такое спокойствие? Вы знаете,
скажите мне!» Но Варенька не понимала даже того, о чем спрашивал ее взгляд Кити. Она помнила только о том, что ей нынче нужно еще зайти к М-me Berthe и поспеть домой к чаю maman, к 12 часам. Она вошла в комнаты, собрала ноты и, простившись со всеми, собралась уходить.
— Это наша аристократия, князь! — с желанием быть насмешливым
сказал московский полковник, который был в претензии на госпожу Шталь
за то, что она не была с ним знакома.
— Ну, и почему-то Анна Павловна
сказала, что он не хочет оттого, что вы тут. Разумеется, это было некстати, но из-за этого, из-за вас вышла ссора. А вы знаете, как эти больные раздражительны.