Неточные совпадения
Вронский вошел
в вагон. Мать его, сухая старушка с черными глазами и букольками, щурилась, вглядываясь
в сына, и слегка улыбалась тонкими губами. Поднявшись с диванчика и передав горничной мешочек, она подала маленькую сухую руку сыну и, подняв его
голову от руки,
поцеловала его
в лицо.
Она, не выпуская руки его, вошла
в гостиную. Княгиня, увидав их, задышала часто и тотчас же заплакала и тотчас же засмеялась и таким энергическим шагом, какого не ждал Левин, подбежала к ним и, обняв
голову Левину,
поцеловала его и обмочила его щеки слезами.
Прежде он помнил имена, но теперь забыл совсем,
в особенности потому, что Енох был любимое его лицо изо всего Ветхого Завета, и ко взятию Еноха живым на небо
в голове его привязывался
целый длинный ход мысли, которому он и предался теперь, остановившимися глазами глядя на цепочку часов отца и до половины застегнутую пуговицу жилета.
Анна жадно оглядывала его; она видела, как он вырос и переменился
в ее отсутствие. Она узнавала и не узнавала его
голые, такие большие теперь ноги, выпроставшиеся из одеяла, узнавала эти похуделые щеки, эти обрезанные, короткие завитки волос на затылке,
в который она так часто
целовала его. Она ощупывала всё это и не могла ничего говорить; слезы душили ее.
Сережа опустился
в постель и зарыдал, закрыв лицо руками. Анна отняла эти руки, еще раз
поцеловала его мокрое лицо и быстрыми шагами вышла
в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он остановился и наклонил
голову.
— Анна, за что так мучать себя и меня? — говорил он,
целуя ее руки.
В лице его теперь выражалась нежность, и ей казалось, что она слышала ухом звук слез
в его голосе и на руке своей чувствовала их влагу. И мгновенно отчаянная ревность Анны перешла
в отчаянную, страстную нежность; она обнимала его, покрывала
поцелуями его
голову, шею, руки.
«А ничего, так tant pis», подумал он, опять похолодев, повернулся и пошел. Выходя, он
в зеркало увидал ее лицо, бледное, с дрожащими губами. Он и хотел остановиться и сказать ей утешительное слово, но ноги вынесли его из комнаты, прежде чем он придумал, что сказать.
Целый этот день он провел вне дома, и, когда приехал поздно вечером, девушка сказала ему, что у Анны Аркадьевны болит
голова, и она просила не входить к ней.
Весь день этот, за исключением поездки к Вильсон, которая заняла у нее два часа, Анна провела
в сомнениях о том, всё ли кончено или есть надежда примирения и надо ли ей сейчас уехать или еще раз увидать его. Она ждала его
целый день и вечером, уходя
в свою комнату, приказав передать ему, что у нее
голова болит, загадала себе: «если он придет, несмотря на слова горничной, то, значит, он еще любит. Если же нет, то, значит, всё конечно, и тогда я решу, что мне делать!..»
Слова эти и связанные с ними понятия были очень хороши для умственных
целей; но для жизни они ничего не давали, и Левин вдруг почувствовал себя
в положении человека, который променял бы теплую шубу на кисейную одежду и который
в первый раз на морозе несомненно, не рассуждениями, а всем существом своим убедился бы, что он всё равно что
голый и что он неминуемо должен мучительно погибнуть.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому. При словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной
цели, закружились
в его
голове, ослепляя его своим светом.
Неточные совпадения
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас
в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас
целой головою.
Виртуозность прямолинейности, словно ивовый кол, засела
в его скорбной
голове и пустила там
целую непроглядную сеть корней и разветвлений.
Но ошибка была столь очевидна, что даже он понял ее. Послали одного из стариков
в Глупов за квасом, думая ожиданием сократить время; но старик оборотил духом и принес на
голове целый жбан, не пролив ни капли. Сначала пили квас, потом чай, потом водку. Наконец, чуть смерклось, зажгли плошку и осветили навозную кучу. Плошка коптела, мигала и распространяла смрад.
Еще задолго до прибытия
в Глупов он уже составил
в своей
голове целый систематический бред,
в котором, до последней мелочи, были регулированы все подробности будущего устройства этой злосчастной муниципии. На основании этого бреда вот
в какой приблизительно форме представлялся тот город, который он вознамерился возвести на степень образцового.
Бросились искать, но как ни шарили, а никого не нашли. Сам Бородавкин ходил по улице, заглядывая во все щели, — нет никого! Это до того его озадачило, что самые несообразные мысли вдруг
целым потоком хлынули
в его
голову.