Неточные совпадения
Но все-таки
скажу, что культурного досужего
человека эти заботы тиранят не в пример сильнее, нежели заправского земледельца.
И вот, когда он убеждается, что бажановского урочного положения ему поддержать нечем, что инструмент рабочий, на приобретение которого он пожертвовал своим личным комфортом, воочию приходит в негодность, что скот содержится неопрятно, смердит («не кадило!» — ворчит скотница на сделанное по этому поводу напоминание) и обещает в ближайшем будущем совсем выродиться, что сам он, наконец, всем надоел, потому что везде «суется», а «настоящего» ничего
сказать не может, — тогда на него вдруг нападает то храброе малодушие, которое дает
человеку решимость в одну минуту плюнуть на все плоды многолетнего долготерпения.
И серый
человек, глядя на него,
скажет: «Вот и видно, что настоящий барин, — живет и ничего не делает!»
Я назвал здесь очень немного задач, но заранее соглашаюсь, что их наберутся целые массы, и притом гораздо более существенных.
Сказать человеку толком, что он
человек, — на одном этом предприятии может изойти кровью сердце. Дать
человеку возможность различать справедливое от несправедливого — для достижения этого одного можно душу свою погубить. Задачи разъяснения громадны и почти неприступны, но зато какие изумительные горизонты! Какое восторженное, полное непрерывного горения существование!
Но дело в том, что по самим условиям своих жизненных преданий, обстановки, воспитания, культурный
человек на этом поприще прежде всего встречается с вопросом: что
скажет о моей просветительской деятельности становой (само собой разумеется, что здесь выражение «становой» употреблено не в буквальном смысле)?
Вы сами обладаете собственностью, сами имеете семейства, чтите начальство, ходите в храм Божий, так что если б вы не были урядниками, то я
сказал бы вам: идите, добрые
люди, с миром, и Бог да поддержит вас в ваших похвальных начинаниях!
— Вы меня оскорбляете, наконец! — ответил он, взвиваясь во всю длину своего роста, — хоть я и не что иное, как становой пристав, но
скажу вам от души: для благородного
человека это даже больно… да, очень больно… «Врете вы или нет»?.. Ах!
— Но, может быть, вы еще сомневаетесь? — успокаивал он меня. — В таком случае
скажу вам следующее:
человек, о котором вы говорите, есть не что иное, как простодушнейшее дитя природы. Если вы его попросите, то он сам будет бдительно ограждать неприкосновенность вашего очага. Испытайте его! потребуйте от него какой-нибудь послуги, и вы увидите, с каким удовольствием он выполнит всякое ваше приказание!
Еще Владимир Великий
сказал: «Веселие Руси пити и ясти», и в этих немногих словах до такой степени верно очертил русскую подоплёку, что даже и доныне русский
человек ни на чем с таким удовольствием не останавливает свою мысль, как на еде.
Сам себя
человек изнуряет, сам развращает свою фантазию до того, что она начинает творить неизглаголаемая, сам сны наяву видит — да еще жалобы приносит! Ах, ты… Вот и
сказал бы, кто ты таков, и нужно бы
сказать, а боюсь, — каких еще доказательств нужно для беспрепятственности спанья!
Мы, крепостных дел мастера, не могли быть таковыми, во-первых, потому, что
людей, однажды уже ославленных в качестве выслуживших срок, было бы странно вновь привлекать к деятельному столпослужению, а во-вторых, и потому, что, как я уже
сказал выше, над всей нашей крепостной жизнью тяготел только один решительный принцип: как только допущены будут разъяснения, расчленения и расследования, так тотчас же все мы пропали!
Словом
сказать, только тут, только охваченный волнами родного воздуха, ты чувствуешь себя способным к жизни существом, хозяином «своего дела»,
человеком, которого понимают и который в то же время сам понимает.
Если же им о кровопивстве твоем неизвестно, если ты сумел — не
скажу сделаться честным
человеком, но, по крайней мере, прикинуться таковым, то они не только всесвое сокровище, но и тела, и души — все полностью тебе препоручат.
— А я именно хотел тебе прибавить, да ты перебил, что ты это очень хорошо давеча рассудил, чтобы тайны и секреты эти не узнавать. Оставь до времени, не беспокойся. Все в свое время узнаешь, именно тогда, когда надо будет. Вчера мне один
человек сказал, что надо воздуху человеку, воздуху, воздуху! Я хочу к нему сходить сейчас и узнать, что он под этим разумеет.
И так пойдет до тех пор, пока
люди скажут: «ну, теперь нам хорошо», тогда уж не будет этого отдельного типа, потому что все люди будут этого типа, и с трудом будут понимать, как же это было время, когда он считался особенным типом, а не общею натурою всех людей?
Неточные совпадения
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу
сказать. Да и странно говорить: нет
человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Анна Андреевна. Ну,
скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного
человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и
люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, —
сказала я, — // Должно быть, богатырь».
Пришел в ряды последние, // Где были наши странники, // И ласково
сказал: // «Вы
люди чужестранные, // Что с вами он поделает?
«Тсс! тсс! —
сказал Утятин князь, // Как
человек, заметивший, // Что на тончайшей хитрости // Другого изловил. — // Какой такой господский срок? // Откудова ты взял его?» // И на бурмистра верного // Навел пытливо глаз.