Неточные совпадения
Сатир вынул из-за пазухи кошель и высыпал на стол деньги.
— Ежели в другой раз… — начал было
Сатир, но матушка на первом же слове гневно его прервала...
Сатир уже три раза был в бегах. Походит года два-три, насбирает денег на церковное строение и воротится. Он и балахон себе сшил такой, чтоб на сборщика походить, и книжку с воззванием к христолюбивым жертвователям завел, а пелену на книжку тетеньки-сестрицы ему сшили. А так как в нашей церкви колокол был мал и плох, то доставляемый им сбор присовокуплялся к общей сумме пожертвований на покупку нового колокола.
С молодых лет
Сатир резко выделялся из общей массы дворовых.
Как ни строга была матушка, но и она, видя, как
Сатир, убирая комнаты, вдруг бросит на пол щетку и начнет Богу молиться, должна была сознаться, что из этого человека никогда путного лакея не выйдет.
Подозревали, что
Сатир находится в общении с «бегунами», а матушка даже положительно утверждала, что он «пакостник».
Пробывши в безвестной отлучке три года, он воротился домой. Предсказание отца сбылось: беглец принес в пользу церкви около трехсот рублей. Это всех обрадовало и даже отчасти примирило с ним матушку. Все равно не минешь новый колокол покупать, и, если недостанет церковных денег, придется своих собственных добавлять, так вот Сатиров-то сбор и пригодится…
— Не возьму, сударыня, пачпорта. Не слуга я Богу, коли у меня пачпорт в руках! — упорствовал
Сатир.
Возвратившись из второго побега,
Сатир опять внес в церковь хороший вклад, но прожил дома еще менее прежнего и снова исчез. После этого об нем подали в земский суд явку и затем перестали думать.
Теперь он явился из третьего побега. Через час после объяснения с матушкой, на вопрос ее, куда девался
Сатир, доложили, что он в свою каморку ушел.
— Небойсь, опять,
Сатир, весной убежишь? — любопытствовали дворовые.
Кто его душу знает, может быть, и
Сатир…
Матушка волновалась, а
Сатир жил себе втихомолку в каморке, занимаясь своим обычным делом. Чтобы пребывание его в Малиновце было не совсем без пользы для дома, матушка посылала ему бумагу и приказывала ему тетрадки для детей сшивать и разлиновывать. Но труд был так ничтожен, что не только не удовлетворял барыню, но еще более волновал ее.
Проходили дни и недели в бесплодных переговорах, а
Сатир продолжал стоять на своем.
Между тем сосчитали церковные деньги; оказалось, что на колокол собрано больше тысячи рублей, из которых добрых две трети внесены были усердием
Сатира.
Затем призвала
Сатира и сказала ему...
Так все и сделалось. Дня за три до зимнего Николы привезли из Москвы колокол, а с ним вместе явился и
Сатир. Он не только с успехом выполнил возложенное на него поручение, но, за уплатой заводчику, на руках у него оказалась даже остача.
И дни и ночи отдавался в нашей образной (как раз над каморкой
Сатира) глухой кашель больного, до такой степени тяжкий, словно он от внутренностей освободиться силился.
Только тетеньки-сестрицы вспоминали об
Сатире и присылали к нему Аннушку с мешочком сухой малины, горсточкой липового цвета и чашечкой меда. Аннушка раздобывалась горячей водой и поила больного.
Сатир высказывал эти слова с волнением, спеша, точно не доверял самому себе. Очевидно, в этих словах заключалось своего рода миросозерцание, но настолько не установившееся, беспорядочное, что он и сам не был в состоянии свести концы с концами. Едва ли он мог бы даже сказать, что именно оно, а не другой, более простой мотив, вроде, например, укоренившейся в русской жизни страсти к скитальчеству, руководил его действиями.
Аннушка натирала
Сатиру грудь и уходила, оставляя больного в добычу мучительным приступам кашля.
Однажды она явилась к «старому барину» и доложила, что
Сатир просит навестить его. Отец, однако, сам собой идти не решился, а сообщил о желании больного матушке, которая сейчас же собралась и спустилась вниз.
Матушка на минуту задумалась. Не то, чтобы просьба больного удивила ее, а все-таки… «Стало быть, он так-таки и пропадет!» — мелькало у нее в голове. Однако колебания ее были непродолжительны. Стоило взглянуть на
Сатира, чтобы сразу убедиться, что высказанное им желание — последнее.
Сатира перенесли в застольную и положили на печку. Под влиянием тепла ему стало как будто полегче. В обыкновенное время в застольной находилась только кухарка с помощницей, но во время обедов и ужинов собиралась вся дворня, и шум, который она производила, достаточно-таки тревожил больного. Однако он крепился, старался не слышать праздного говора и, в свою очередь, сдерживал, сколько мог, кашель, разрывавший его грудь.
Наступил март; солнышко заиграло; с гор полились ручьи; дороги почернели.
Сатир продолжал лежать на печи, считал дни и надеялся.
Неточные совпадения
Волшебный край! там в стары годы, //
Сатиры смелый властелин, // Блистал Фонвизин, друг свободы, // И переимчивый Княжнин; // Там Озеров невольны дани // Народных слез, рукоплесканий // С младой Семеновой делил; // Там наш Катенин воскресил // Корнеля гений величавый; // Там вывел колкий Шаховской // Своих комедий шумный рой, // Там и Дидло венчался славой, // Там, там под сению кулис // Младые дни мои неслись.
Но власть короля и умных мнений была ничто перед беспорядком и дерзкой волею государственных магнатов, которые своею необдуманностью, непостижимым отсутствием всякой дальновидности, детским самолюбием и ничтожною гордостью превратили сейм в
сатиру на правление.
Я, говориль, на вас большой
сатир гедрюкт будет, потому я во всех газет могу про вас все сочиниль.
— Третьего дня в трактире тоже история: пообедал, а платить не желает; «я, дескать, вас в
сатире за то опишу».
Таких примеров много в мире: // Не любит узнавать никто себя в
сатире. // Я даже видел то вчера: // Что Климыч на-руку не чист, все это знают; // Про взятки Климычу читают, // А он украдкою кивает на Петра.