Неточные совпадения
Вот и вы, великолепная Катерина Осиповна, также звезда крутогорская, вы, которой роскошные формы напоминают лучшие времена человечества, вы, которую ни с
кем сравнить не смею, кроме гречанки Бобелины.
— А не то
вот Топорков корнет: «Слышал, говорит, Сеня, англичане миллион тому дают,
кто целый год одним сахаром питаться будет?» Что ж, думаю, ведь канальская будет штука миллиончик получить!
— Так
вот, — говорит, —
кто вор-от!
— А какая у него одежа? пониток черный да вериги железные —
вот и одежа вся. Известно, не без того, чтоб люди об нем не знали; тоже прихаживали другие и милостыню старцу творили:
кто хлебца принесет,
кто холстеца, только мало он принимал, разве по великой уж нужде. Да и тут, сударь, много раз при мне скорбел, что по немощи своей, не может совершенно от мира укрыться и полным сердцем всего себя богу посвятить!
— А
кто ж его, сударь, знает, какой он? Только
вот Кузьма-то Акимыч говорит, будто уж очень он грозен.
— Ив
кого это он у меня, сударь, такой лютый уродился! Сына
вот — мнука мне-то — ноне в мясоед женил, тоже у купца дочку взял, да на волю его у графа-то и выпросил… ну, куда уж, сударь, нам, серым людям, с купцами связываться!..
Вот он теперь, Аким-то Кузьмич, мне, своему дедушке, поклониться и не хочет… даже молодуху-то свою показать не привез!
Рыбушкин. Увести! меня увести! Сашка! смотри на него! (Указывая на Боброва.) Это ты знаешь ли
кто? не знаешь? Ну, так это тот самый титулярный советник… то есть, для всех он писец, а для Машки титулярный советник. Не связывайся ты, Сашка, с нею… ты на меня посмотри:
вот я гуляю, и ты тоже гуляй. (Поет.) Во-о-озле речки…
Ижбурдин. А как бы вам объяснить, ваше благородие? Называют это и мошенничеством, называют и просто расчетом — как на что
кто глядит. Оно конечно,
вот как тонешь, хорошо, как бы
кто тебе помог, а как с другого пункта на дело посмотришь, так ведь не всякому же тонуть приходится. Иной двадцать лет плавает, и все ему благополучно сходит: так ему-то за что ж тут терять? Это ведь дело не взаимное-с.
Если б
вот хочь теперь
кто сказал, что нет, мол, гильдии, всяк, дескать, волен торговать чем и как пожелает — разве можно было бы оставаться в купцах?
Ижбурдин. А
кто его знает! мы об таком деле разве думали? Мы
вот видим только, что наше дело к концу приходит, а как оно там напредки выдет — все это в руце божией… Наше теперича дело об том только думать, как бы самим-то нам в мире прожить, беспечальну пробыть. (Встает.) Одначе, мы с вашим благородием тутотка забавляемся, а нас, чай, и бабы давно поди ждут… Прощенья просим.
Судили там, рядили,
кому тут верить: один говорит: смерть, другой говорит: умертвие;
вот и прислали к нам Михаила Трофимыча, хуже-то, знать, не нашли.
Так и не допустил никого до присяги,
кого нужнее, а
вот, говорит, спроси такого-то: он в евто самое время на селе был.
— Да что, любезный друг, человек он хороший: свеч сальных не ест, ездит часто в Крутогорск, там с
кем следует нюхается… хороший человек! Только
вот тут (он указал на лоб) не взыщите!
— Эй, Ларивон! скажи барыне, чтоб прислала нам бутылочки три шипучки… Извини, брат, шампанского нет. Так-то, друг! — продолжал он, садясь подле меня и трепля меня по коленке, —
вот я и женат… А
кто бы это подумал?
кто бы мог предвидеть, что Павлушка Лузгин женится и остепенится?.. а порядочные-таки мы были с тобой ёрники в свое время!
— Господи ты боже мой! Так
вот, мол, ты
кто таков!
Михеича действительно увели, и остались они втроем. Тут я всего, ваше высокоблагородие, наслушался, да и об архиерее-то, признаться, впервой узнал. Знал я, что они, с позволения сказать, развратники, ну, а этого и во сне не чаял. И
кто ж архиерей-то! Андрюшка Прорвин, здешний, ваше высокоблагородие, мещанин, по питейной части служил, и сколько даже раз я его за мошенничества стегал, а у них
вот пастырь-с! Даже смеху достойно, как они очки-то втирают!
— Какая, сударь, у нас грамота? печать церковную читать коё-как еще могу… да и то ноне глазами ослабла. Намеднись
вот Петр Васильевич канунчик прочитать просил, так и то, сударь, не могла: даже Дарья Семеновна, хозяйка ихняя, удивилась —
вот, сударь, какова наша грамота… Это хошь у
кого хотите спросите.
Вот теперь у нас исправник Иван Демьяныч, Живоглотом прозывается, так этот, пожалуй, фальшивую бумажку подкинуть готов, только бы дело ему затеять да ограбить
кого ни на есть.
Неточные совпадения
Запиши всех,
кто только ходил бить челом на меня, и
вот этих больше всего писак, писак, которые закручивали им просьбы.
Городничий. Это бы еще ничего, — инкогнито проклятое! Вдруг заглянет: «А, вы здесь, голубчик! А
кто, скажет, здесь судья?» — «Ляпкин-Тяпкин». — «А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! А
кто попечитель богоугодных заведений?» — «Земляника». — «А подать сюда Землянику!»
Вот что худо!
Аммос Федорович (в сторону).
Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом!
Вот уж
кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор еще не генералы.
Бобчинский (Добчинскому).
Вот это, Петр Иванович, человек-то!
Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху. Как вы думаете, Петр Иванович,
кто он такой в рассуждении чина?
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле,
кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я
вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.