Неточные совпадения
— Неужто, Марья Ивановна, хочешь и ты нас
покинуть?» Марья Ивановна отвечала, что вся будущая судьба ее зависит от этого путешествия, что она едет искать покровительства и помощи у сильных
людей, как дочь
человека, пострадавшего за свою верность.
— Но вы сами согласитесь, что нельзя же по одному ощущению, хоть бы оно даже и массе принадлежало,
кидать людей в темницу, с семейством, в числе которых, вероятно, есть и женщины.
Васильков. Не спорю. Но позвольте просить вас познакомить меня с Чебоксаровыми. Хотя я имею мало вероятности понравиться, но надежда, знаете ли, никогда не
покидает человека. Я как увидал ее с неделю тому назад, все о ней и мечтаю. Я узнал, где они живут, и в том же доме квартиру нанял, чтобы видеть ее почаще. Стыдно деловому человеку увлекаться; но, что делать, я в любви еще юноша. Познакомьте, прошу вас.
Отец благословил меня на страдания ради избавления несчастных, выданных моим женихом. Это было так. Он сказал: „Не я научу тебя
покинуть человека в несчастии, ты можешь идти за Висленевым, но этим ты не спасешь его совести и людей, которые ради его гибнут. Если ты жалеешь его — пожалей их; если ты женщина и христианка, поди спаси их, и я… не стану тебя удерживать: я сам, моими старыми руками, благословляю тебя, и скрой это, и Бог тебя тогда благословит“.
— Я тебя, Саша, совсем не стесняю и не заклинаю… Нет, нет! Спаси меня от этого Боже! — продолжал он, крестясь и поднимая на лоб очки, —
покидать человека в несчастии недостойно. И пожелай ты за него выйти, я, скрепя сердце, дам согласие. Может быть, даже сами со старухою пойдем за тобой, если не отгонишь, но…
Неточные совпадения
«Мы
люди чужестранные, // Давно, по делу важному, // Домишки мы
покинули, // У нас забота есть… // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от еды…»
И вы, красотки молодые, // Которых позднею порой // Уносят дрожки удалые // По петербургской мостовой, // И вас
покинул мой Евгений. // Отступник бурных наслаждений, // Онегин дома заперся, // Зевая, за перо взялся, // Хотел писать — но труд упорный // Ему был тошен; ничего // Не вышло из пера его, // И не попал он в цех задорный //
Людей, о коих не сужу, // Затем, что к ним принадлежу.
Он только что сошел к завтраку в новом щегольском, на этот раз не славянофильском, наряде; накануне он удивил приставленного к нему
человека множеством навезенного им белья, и вдруг его товарищи его
покидают!
— Фенечка! — сказал он каким-то чудным шепотом, — любите, любите моего брата! Он такой добрый, хороший
человек! Не изменяйте ему ни для кого на свете, не слушайте ничьих речей! Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым! Не
покидайте никогда моего бедного Николая!
Утром, в газетном отчете о торжественной службе вчера в соборе, он прочитал слова протоиерея: «Радостью и ликованием проводим защитницу нашу», — вот это глупо: почему
люди должны чувствовать радость, когда их
покидает то, что — по их верованию — способно творить чудеса? Затем он вспомнил, как на похоронах Баумана толстая женщина спросила: