Неточные совпадения
Одна беда: Маша; девка на выданье, а какое у ней приданое? частый гребень, да
веник, да алтын денег (прости бог!),
с чем
в баню сходить.
—
В комендантском, — отвечал казак. — После обеда батюшка наш отправился
в баню, а теперь отдыхает. Ну, ваше благородие, по всему видно, что персона знатная: за обедом скушать изволил двух жареных поросят, а парится так жарко, что и Тарас Курочкин не вытерпел, отдал
веник Фомке Бикбаеву да насилу холодной водой откачался. Нечего сказать: все приемы такие важные… А
в бане, слышно, показывал царские свои знаки на грудях: на одной двуглавый орел величиною
с пятак, а на другой персона его.
Неточные совпадения
В «простонародные»
бани водили командами солдат из казарм;
с них брали по две копейки и выдавали по одному
венику на десять человек.
Лечился П.
В. Шумахер от подагры и вообще от всех болезней
баней. Парили его два банщика, поминутно поддавая на «каменку». Особенно он любил Сандуновские, где, выпарившись, отдыхал и даже спал часа два и всегда
с собой уносил
веник. Дома, отдыхая на диване, он клал
веник под голову.
Не дожидаясь ответа Фомы, он сорвал со стены несколько листов газеты и, продолжая бегать по комнате, стал читать ему. Он рычал, взвизгивал, смеялся, оскаливал зубы и был похож на злую собаку, которая рвется
с цепи
в бессильной ярости. Не улавливая мысли
в творениях товарища, Фома чувствовал их дерзкую смелость, ядовитую насмешку, горячую злобу, и ему было так приятно, точно его
в жаркой
бане вениками парили…
Забравшись
в бане на полок, Арефа блаженствовал часа два, пока монастырские мужики нещадно парили его свежими
вениками. Несколько раз он выскакивал на двор, обливался студеною колодезною водой и опять лез
в баню, пока не ослабел до того, что его принесли
в жилую избу на подряснике. Арефа несколько времени ничего не понимал и даже не сознавал, где он и что
с ним делается, а только тяжело дышал, как загнанная лошадь. Охоня опять растирала ему руки и ноги каким-то составом и несколько раз принималась плакать.
Дрожащими руками я развернул этот счет и — о, канальство! — увидел, что все то, чем потчивал меня и Кузьму гостеприимный хозяин, все это поставлено
в счет, и не только, что на нас употреблено, но что и для извозчика и лошадей: не забыта ни одна коврига хлеба, ни малейший клочок сена, ни одна чашка чаю, ни один прутик из
веника, коим меня
с Кузьмою парили
в бане. Это ужас!