Неточные совпадения
Он
в том покое поселился,
Где деревенский старожил
Лет сорок с ключницей бранился,
В окно смотрел и мух давил.
Всё было просто: пол дубовый,
Два шкафа, стол, диван пуховый,
Нигде ни пятнышка чернил.
Онегин шкафы отворил;
В одном нашел тетрадь расхода,
В другом наливок
целый строй,
Кувшины с яблочной водой
И календарь осьмого года:
Старик, имея много дел,
В иные книги не глядел.
Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная, боязлива,
Она
в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама,
в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто
целый день
однаСидела молча у окна.
Как их писали
в мощны годы,
Как было встарь заведено…»
—
Одни торжественные оды!
И, полно, друг; не всё ль равно?
Припомни, что сказал сатирик!
«Чужого толка» хитрый лирик
Ужели для тебя сносней
Унылых наших рифмачей? —
«Но всё
в элегии ничтожно;
Пустая
цель ее жалка;
Меж тем
цель оды высока
И благородна…» Тут бы можно
Поспорить нам, но я молчу:
Два века ссорить не хочу.
Прямым Онегин Чильд Гарольдом
Вдался
в задумчивую лень:
Со сна садится
в ванну со льдом,
И после, дома
целый день,
Один,
в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
Он на бильярде
в два шара
Играет с самого утра.
Настанет вечер деревенский:
Бильярд оставлен, кий забыт,
Перед камином стол накрыт,
Евгений ждет: вот едет Ленский
На тройке чалых лошадей;
Давай обедать поскорей!
Конечно, не
один Евгений
Смятенье Тани видеть мог;
Но
целью взоров и суждений
В то время жирный был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот
в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!
И долго, будто сквозь тумана,
Она глядела им вослед…
И вот
одна,
одна Татьяна!
Увы! подруга стольких лет,
Ее голубка молодая,
Ее наперсница родная,
Судьбою вдаль занесена,
С ней навсегда разлучена.
Как тень она без
цели бродит,
То смотрит
в опустелый сад…
Нигде, ни
в чем ей нет отрад,
И облегченья не находит
Она подавленным слезам,
И сердце рвется пополам.
«Пропущенные строфы подавали неоднократно повод к порицанию и насмешкам (впрочем, весьма справедливым и остроумным). Автор чистосердечно признается, что он выпустил из своего романа
целую главу,
в коей описано было путешествие Онегина по России. От него зависело означить сию выпущенную главу точками или цифром; но во избежание соблазна решился он лучше выставить вместо девятого нумера осьмой над последней главою Евгения Онегина и пожертвовать
одною из окончательных строф...
Слова, сказанные мужиком, произвели в его душе действие электрической искры, вдруг преобразившей и сплотившей
в одно целый рой разрозненных, бессильных отдельных мыслей, никогда не перестававших занимать его. Мысли эти незаметно для него самого занимали его и в то время, когда он говорил об отдаче земли.
Не окрепшее еще и переполненное новыми ощущениями сознание начинало изнемогать; оно еще боролось с нахлынувшими со всех сторон впечатлениями, стремясь устоять среди них, слить их
в одно целое и таким образом овладеть ими, победить их.
Неточные совпадения
Влас отвечал задумчиво: // — Бахвалься! А давно ли мы, // Не мы
одни — вся вотчина… // (Да… все крестьянство русское!) // Не
в шутку, не за денежки, // Не три-четыре месяца, // А
целый век… да что уж тут! // Куда уж нам бахвалиться, // Недаром Вахлаки!
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас
в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни
одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас
целой головою.
На это отвечу:
цель издания законов двоякая:
одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие — для того, чтобы законодатели не коснели
в праздности…"
Одна из них описана выше; из остальных трех первая имела
целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении
в Глупове академии.
Они тем легче могли успеть
в своем намерении, что
в это время своеволие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они
в один день сбросили с раската и утопили
в реке
целые десятки излюбленных граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казенной подорожной, чиновника.