Неточные совпадения
Мысль потерять отца своего тягостно терзала его сердце, а положение бедного больного, которое угадывал он из письма своей няни, ужасало его. Он воображал отца, оставленного
в глухой деревне, на
руках глупой старухи и дворни, угрожаемого каким-то бедствием и угасающего без помощи
в мучениях телесных и душевных. Владимир упрекал себя
в преступном небрежении. Долго не получал он от отца писем и не подумал о нем осведомиться, полагая его
в разъездах или хозяйственных заботах.
— Скажи Кирилу Петровичу, чтоб он скорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора… пошел! — Слуга радостно побежал исполнить приказание своего барина; Егоровна всплеснула
руками. «Батюшка ты наш, — сказала она пискливым голосом, — погубишь ты свою головушку! Кирила Петрович съест нас». — «Молчи, няня, — сказал с сердцем Владимир, — сейчас пошли Антона
в город за лекарем». — Егоровна вышла.
Сделалось смятение. Люди бросились
в комнату старого барина. Он лежал
в креслах, на которые перенес его Владимир; правая
рука его висела до полу, голова опущена была на грудь, не было уж и признака жизни
в сем теле, еще не охладелом, но уже обезображенном кончиною. Егоровна взвыла, слуги окружили труп, оставленный на их попечение, вымыли его, одели
в мундир, сшитый еще
в 1797 году, и положили на тот самый стол, за которым столько лет они служили своему господину.
Бедное его достояние могло отойти от него
в чужие
руки;
в таком случае нищета ожидала его.
Архип взял свечку из
рук барина, отыскал за печкою фонарь, засветил его, и оба тихо сошли с крыльца и пошли около двора. Сторож начал бить
в чугунную доску, собаки залаяли. «Кто сторожа?» — спросил Дубровский. «Мы, батюшка, — отвечал тонкий голос, — Василиса да Лукерья». — «Подите по дворам, — сказал им Дубровский, — вас не нужно». — «Шабаш», — примолвил Архип. «Спасибо, кормилец», — отвечали бабы и тотчас отправились домой.
Странное готовилось ему пробуждение. Он чувствовал сквозь сон, что кто-то тихонько дергал его за ворот рубашки. Антон Пафнутьич открыл глаза и при бледном свете осеннего утра увидел перед собой Дефоржа: француз
в одной
руке держал карманный пистолет, а другою отстегивал заветную суму. Антон Пафнутьич обмер.
— Простите, — сказал Дубровский, — меня зовут, минута может погубить меня. — Он отошел, Марья Кириловна стояла неподвижно, Дубровский воротился и снова взял ее
руку. — Если когда-нибудь, — сказал он ей нежным и трогательным голосом, — если когда-нибудь несчастие вас постигнет и вы ни от кого не будете ждать ни помощи, ни покровительства,
в таком случае обещаетесь ли вы прибегнуть ко мне, требовать от меня всего — для вашего спасения? Обещаетесь ли вы не отвергнуть моей преданности?
— Поди, Маша,
в свою комнату и не беспокойся. — Маша поцеловала у него
руку и ушла скорее
в свою комнату, там она бросилась на постелю и зарыдала
в истерическом припадке. Служанки сбежались, раздели ее, насилу-насилу успели ее успокоить холодной водой и всевозможными спиртами, ее уложили, и она впала
в усыпление.
Вдруг
в окошко тихонько протянулась
рука, кто-то положил на пяльцы письмо и скрылся, прежде чем Марья Кириловна успела образумиться.
В это самое время слуга к ней вошел и позвал ее к Кирилу Петровичу. Она с трепетом спрятала письмо за косынку и поспешила к отцу
в кабинет.
— Бедная, бедная моя участь, — сказал он, горько вздохнув. — За вас отдал бы я жизнь, видеть вас издали, коснуться
руки вашей было для меня упоением. И когда открывается для меня возможность прижать вас к волнуемому сердцу и сказать: ангел, умрем! бедный, я должен остерегаться от блаженства, я должен отдалять его всеми силами… Я не смею пасть к вашим ногам, благодарить небо за непонятную незаслуженную награду. О, как должен я ненавидеть того, но чувствую, теперь
в сердце моем нет места ненависти.
Маша наконец решилась действовать и написала письмо князю Верейскому; она старалась возбудить
в его сердце чувство великодушия, откровенно признавалась, что не имела к нему ни малейшей привязанности, умоляла его отказаться от ее
руки и самому защитить ее от власти родителя.
Мальчик поднял кольцо, во весь дух пустился бежать и
в три минуты очутился у заветного дерева. Тут он остановился задыхаясь, оглянулся во все стороны и положил колечко
в дупло. Окончив дело благополучно, хотел он тот же час донести о том Марье Кириловне, как вдруг рыжий и косой оборванный мальчишка мелькнул из-за беседки, кинулся к дубу и запустил
руку в дупло. Саша быстрее белки бросился к нему и зацепился за его обеими
руками.
Но
в это время сильная
рука вцепилась
в его рыжие и щетинистые волосы, и садовник Степан приподнял его на пол-аршина от земли…
— Как не так, — отвечал рыжий и, вдруг перевернувшись на одном месте, освободил свои щетины от
руки Степановой. Тут он пустился было бежать, но Саша догнал его, толкнул
в спину, и мальчишка упал со всех ног. Садовник снова его схватил и связал кушаком.
Мальчик разжал кулак и показал, что
в его
руке не было ничего.
Кирила Петрович ходил взад и вперед по зале, громче обыкновенного насвистывая свою песню; весь дом был
в движении, слуги бегали, девки суетились,
в сарае кучера закладывали карету, на дворе толпился народ.
В уборной барышни перед зеркалом дама, окруженная служанками, убирала бледную, неподвижную Марью Кириловну, голова ее томно клонилась под тяжестью бриллиантов, она слегка вздрагивала, когда неосторожная
рука укалывала ее, но молчала, бессмысленно глядясь
в зеркало.
Князь, не теряя присутствия духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил
в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула и с ужасом закрыла лицо обеими
руками. Дубровский был ранен
в плечо, кровь показалась. Князь, не теряя ни минуты, вынул другой пистолет, но ему не дали времени выстрелить, дверцы растворились, и несколько сильных
рук вытащили его из кареты и вырвали у него пистолет. Над ним засверкали ножи.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела
в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами,
в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал
в руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Между солдатами произошло смятение, но офицер бросился вперед, солдаты за ним последовали и сбежали
в ров; разбойники выстрелили
в них из ружей и пистолетов и стали с топорами
в руках защищать вал, на который лезли остервенелые солдаты, оставя во рву человек двадцать раненых товарищей.
Несколько солдат подхватили его на
руки и спешили унести
в лес, прочие, лишась начальника, остановились.