Впоследствии, из разговоров с Погодиным, я заключил (то же думаю и теперь), что его рассказы об нас, о нашем высоком мнении о
таланте Гоголя, о нашей горячей любви к его произведениям произвели это обращение.
Погодин сделал много добра Гоголю, хлопотал за него горячо всегда и везде, передавал ему много денег (не имея почти никакого состояния и имея на руках большое семейство), содержал его с сестрами и с матерью у себя в доме и по всему этому считал, что он имеет полное право распоряжаться в свою пользу
талантом Гоголя и заставлять его писать в издаваемый им журнал.
Оба они восхищались
талантом Гоголя в изображении пошлости человеческой, его неподражаемым искусством схватывать вовсе незаметные черты и придавать им такую выпуклость, такую жизнь, такое внутреннее значение, что каждый образ становился живым лицом, совершенно понятным и незабвенным для читателя, восхищались его юмором, комизмом — и только.
Неточные совпадения
Гоголь приподнял одну сторону занавеси и показал на русское чиновничество во всем безобразии его; но
Гоголь невольно примиряет смехом, его огромный комический
талант берет верх над негодованием. Сверх того, в колодках русской цензуры он едва мог касаться печальной стороны этого грязного подземелья, в котором куются судьбы бедного русского народа.
Эта наглость наивности, эта несомневаемость глупого человека в себе и в своем
таланте, превосходно выставлена
Гоголем в удивительном типе поручика Пирогова.
— Но сколько юмору, сколько веселости, сколько в вас остроумия, князь! — восклицает Марья Александровна. — Какая драгоценная способность подметить самую тонкую, самую смешную черту!.. И исчезнуть из общества, запереться на целых пять лет! С таким
талантом! Но вы бы могли писать, князь! Вы бы могли повторить Фонвизина, Грибоедова,
Гоголя!..
Если мои записки войдут когда-нибудь, как материал, в полную биографию
Гоголя, то, конечно, читатели будут изумлены, что приведенные мною сейчас два письма, написанные словами, вырванными из глубины души, написанные
Гоголем к лучшим друзьям его, ценившим так высоко его
талант, были приняты ими с ропотом и осуждением, тогда как мы должны были за счастье считать, что судьба избрала нас к завидной участи: успокоить дух великого писателя, нашего друга, помочь ему кончить свое высокое творение, в несомненное, первоклассное достоинство которого и пользу общественную мы веровали благоговейно.
В 1835 году дошли до нас слухи из Петербурга, что
Гоголь написал комедию «Ревизор», что в этой пиесе явился
талант его, как писателя драматического, в новом и глубоком значении.