Неточные совпадения
У них, например, в секте Христова
Любовь явно заметен протест против брака: соберутся мужчины и женщины и после известных молитв — кому какая временно супружница достается, тою и владеют; в противоположность этой секте, аскетизм у них доведен в хлыстовщине до бичевания себя вервиями, и, наконец, высшая его точка проявилась в окончательном искажении
человеческой природы — это в скопцах.
— И это справедливо, — подтвердил Вихров, — злое начало, как его ни заковывай, непременно в жизни
человеческой начнет проявляться — и все больше и больше, пока снова не произнесутся слова
любви и освобождения: тогда оно опять пропадает… Но кто ж тебе все это рассказывал? — прибавил он, обращая с радушием свое лицо к Груне.
С другой, жгучей и разрушительной страстью он искренно и честно продолжал бороться, чувствуя, что она не разделена Верою и, следовательно, не может разрешиться, как разрешается у двух взаимно любящих честных натур, в тихое и покойное течение, словом, в счастье, в котором, очистившись от животного бешенства, она превращается в
человеческую любовь.
И вот тут-то проповедники позитивистического, коммунистического, социального братства на помощь этой, оказавшейся несостоятельной,
человеческой любви предлагают христианскую любовь, но только в ее последствиях, но не в ее основах: они предлагают любовь к одному человечеству без любви к богу.
Дух Святой действует не в иерархических чинах, не во власти, не в законах природы или законах государства, не в детерминации объективированного мира, а в человеческом существовании, в человеке и через человека, в человеческом творчестве, в человеческом вдохновении, в
человеческой любви и жертве.
Неточные совпадения
Но ее Колумб, вместо живых и страстных идеалов правды, добра,
любви,
человеческого развития и совершенствования, показывает ей только ряд могил, готовых поглотить все, чем жило общество до сих пор.
Вера не шла, боролась — и незаметно мало-помалу перешла сама в активную роль: воротить и его на дорогу уже испытанного добра и правды, увлечь, сначала в правду
любви,
человеческого, а не животного счастья, а там и дальше, в глубину ее веры, ее надежд!..
Самую
любовь он обставлял всей прелестью декораций, какою обставила ее
человеческая фантазия, осмысливая ее нравственным чувством и полагая в этом чувстве, как в разуме, «и может быть, тут именно более, нежели в разуме» (писал он), бездну, отделившую человека от всех не
человеческих организмов.
Женщин этих сближало еще и то отвращение, которое обе они испытывали к половой
любви. Одна ненавидела эту
любовь потому, что изведала весь ужас ее; другая потому, что, не испытав ее, смотрела на нее как на что-то непонятное и вместе с тем отвратительное и оскорбительное для
человеческого достоинства.
То же самое и с людьми, — думал Нехлюдов, — может быть, и нужны эти губернаторы, смотрители, городовые, но ужасно видеть людей, лишенных главного
человеческого свойства —
любви и жалости друг к другу».