Навалила в лавку чуть не целая ярмонка. А князь за прилавком аршином работает: пять аршин
чего ни на есть отмеряет да куска два-три почтения сделает. Таким манером часа через три у Чуркина весь товар распродал, только наличной выручки оказалось число невеликое.
Неточные совпадения
— Я, говорит, сегодня
ни на волос уснуть не мог.
Что это за вой
был у нас
на рассвете?
Ковры
на поляне расстелют, господа обедать
на них усядутся, князь Алексей Юрьич в середке. Сначала о поле речь ведут, каждый собакой своей похваляется, об лошадях спорят, про прежние случаи рассказывают. Один хорошо сморозит, другой лучше того, а как князь начнет, так всех за пояс заткнет… Иначе и
быть нельзя; испокон веку заведено,
что самый праведный человек
на охоте
что ни скажет, то соврет.
— Ну, вот за это спасибо, чудотворец. Погреба-то вели отпереть, не то ведь — народ у меня озорной, разбойник
на разбойнике. Не ровен час: сам двери вон — да без угощенья,
что ни есть в погребу, и выхлебают. Не вводи бедных во грех — отдай ключи.
Невеселая свадьба
была: шла невеста под венец,
что на смертную казнь, бледней полотна в церкви стояла, едва
на ногах держалась. Фаворит в дружках
был… Опоздал он и вошел в церковь сумрачный. С кем
ни пошепчется — у каждого праздничное лицо горестным станет; шепнул словечко новобрачному, и тот насупился. И стала свадьба грустней похорон. И пира свадебного не
было: по скорости гости разъехались, тужа и горюя, а о
чем — не говорит никто. Наутро спознала Москва, — второй император при смерти.
Зашумели в Заборье,
что пчелки в улье. Всем
был тот день великого праздника радостней. Какие балы после того пошли, какие пиры! Никогда таких не бывало в Заборье. И те пиры не
на прежнюю стать:
ни медведя,
ни юродивых,
ни шутов за обедом; шума, гама не слышно; а когда один из больших господ заговорил
было про ночной кутеж в Розовом павильоне, князь Алексей Юрьич так
на него посмотрел,
что тот хотел что-то сказать, да голосу не хватило.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То
есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой,
что лет уже по семи лежит в бочке,
что у меня сиделец не
будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают
на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь,
ни в
чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и
на Онуфрия его именины.
Что делать? и
на Онуфрия несешь.
Слесарша. Милости прошу:
на городничего челом бью! Пошли ему бог всякое зло! Чтоб
ни детям его,
ни ему, мошеннику,
ни дядьям,
ни теткам его
ни в
чем никакого прибытку не
было!
Поспел горох! Накинулись, // Как саранча
на полосу: // Горох,
что девку красную, // Кто
ни пройдет — щипнет! // Теперь горох у всякого — // У старого, у малого, // Рассыпался горох //
На семьдесят дорог!
— Филипп
на Благовещенье // Ушел, а
на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, //
Что ни велят — работаю, // Как
ни бранят — молчу.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, //
Что год, то дети: некогда //
Ни думать,
ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А
на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!