Неточные совпадения
— Таких же, как и все, — ответила Таисея. — Сначала-то
в недоуменье была, и на того думала, и на другого; чего греха таить, мекала и на тебя, и как приехала из Питера Таифа, так все это
дело и распутала, как по ниточкам. А потом и сам Патап Максимыч сказывал, что давно Василья Борисыча
в зятья себе прочил.
— Потому что гордан. Уж больно высоко́ себя держит, никого себе
в версту не ставит. Оттого и не хочется ему, чтобы сказали: родную, дескать, дочь прозевал. Оттого на себя и принял… — с насмешливой улыбкой сказал Феклист Митрич. — А с зятем-то у них, слышь,
в самом
деле наперед было слажено и насчет приданого, и насчет иного прочего. Мы уж и сами немало дивились, каких ради причин вздумалось вам уходом их венчать.
Первый Спас на дворе — к Макарью пора. Собрался Марко Данилыч без дочери и поселился на Гребновской пристани
в своем караване. Нехорошо попахивало, да Марку Данилычу это нипочем — с малых лет привык с рыбой возиться.
Дня через два либо через три после его приезда пришел на Гребновскую огромный рыбный караван. Был он «Зиновья Доронина с
зятьями».
Оба
зятя Зиновья Алексеича с женами приехали на ярманку, с тестем и с тещею. Пристали они
в той же гостинице Бубнова, где жили и прошлого года. Сам Зиновий Алексеич рыбным
делом не занимался, не взглянул даже на караван, носивший имя его, а Меркулов с Веденеевым каждый
день с утра до сумерек по очереди там бывали.
На другой
день после сиденья рыбников
в Рыбном трактире, чуть не на рассвете, Орошин подъехал
в лодке к каравану
зятьев Доронина. Ему сказали, что они еще не бывали. Спросил, где живут, и погнал извозчика на Нижний Базар. Ровно молоденький, взбежал он на лестницу бубновской гостиницы, спрашивает Меркулова, а ежели его дома нет, так Веденеева.
«Верных семьдесят тысяч, не то и побольше, будет мне припену от этой покупки, — размышляет Марко Данилыч. — Дураки же, да какие еще дураки пустобородые
зятья Доронина!.. Сколько денег зря упустили, все одно что
в печке сожгли. Вот они и торговцы на новый лад!.. Вот и новые порядки!.. Бить-то вас некому!.. Да пускай их, — у Дунюшки теперь лишних семьдесят тысяч — это главное
дело!»
Работники всегда бывают чутки к хозяйским
делам, давно они уже заметили, что Патап Максимыч
зятя в грош не ставит, на каждом шагу глумится над ним и считает ни на что не годным.
С Глафирой Петровной новая хозяйка тоже не поладила; она бы ее оставила в покое, но старику Коробьину захотелось запустить руки
в дела зятя: управлять имением такого близкого родственника, говорил он, не стыдно даже генералу.
Неточные совпадения
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь,
в моем дому // Похуже твоего! // Мне старший
зять ребро сломал, // Середний
зять клубок украл, // Клубок плевок, да
дело в том — // Полтинник был замотан
в нем, // А младший
зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
—
В том-то и
дело, что есть.
Зять делал выправки: говорит, будто и след простыл, но ведь он человек военный: мастер притопывать шпорой, а если бы похлопотать по судам…
— Ты — глуп, Дронов, — возразил Тагильский, как будто трезвея, и, ударяя ладонью по ручке кресла, продолжал: — Если рядом со средневековым процессом об убийстве евреями воришки Ющинского, убитого наверняка воровкой Чеберяковой, поставить на суде
дело по убийству Зотовой и привлечь к нему сначала
в качестве свидетеля прокурора,
зятя губернатора, — р-ручаюсь, что означенный свидетель превратился бы
в обвиняемого…
— В-вывезли
в лес,
раздели догола, привязали руки, ноги к березе, близко от муравьиной кучи, вымазали все тело патокой, сели сами-то, все трое — муж да хозяин с
зятем, насупротив, водочку пьют, табачок покуривают, издеваются над моей наготой, ох, изверги! А меня осы, пчелки жалят, муравьи, мухи щекотят, кровь мою пьют, слезы пьют. Муравьи-то — вы подумайте! — ведь они и
в ноздри и везде ползут, а я и ноги крепко-то зажать не могу, привязаны ноги так, что не сожмешь, — вот ведь что!
Нехлюдов видел, что людоедство начинается не
в тайге, а
в министерствах, комитетах и департаментах и заключается только
в тайге; что его
зятю, например, да и всем тем судейским и чиновникам, начиная от пристава до министра, не было никакого
дела до справедливости или блага народа, о которых они говорили, а что всем нужны были только те рубли, которые им платили за то, чтобы они делали всё то, из чего выходит это развращение и страдание.