Неточные совпадения
Жил
старый Трифон Лохматый да Бога благодарил. Тихо жил, смирно, с соседями в любви да в совете; добрая слава шла про него далеко. Обиды от Лохматого никто не видал, каждому человеку он по силе
своей рад был сделать добро. Пуще всего не любил мирских пересудов. Терпеть не мог, как иной раз дочери, набравшись вестей
на супрядках аль у колодца, зачнут языками косточки кому-нибудь перемывать.
Беглянка после мировой почасту гостит в обители, живет там, как в родной семье, получает от матерей вспоможение, дочерей отдает к ним же
на воспитание, а если овдовеет, воротится
на старое пепелище, в старицы пострижется и станет век
свой доживать в обители.
— Заладил себе, как сорока Якова: муж да муж, — молвила
на то Аксинья Захаровна. — Только и речей у тебя. Хоть бы пожалел маленько девку-то. Ты бы лучше вот послушал, что матушка Манефа про скитских «сирот» говорит. Про тех, что меж обителей особняком по
своим кельям живут. Старухи
старые, хворые; пить-есть хотят, а взять неоткуда.
А живут те некрасовцы во ослабе:
старую веру соблюдают, ни от кого в том нет им запрету; делами
своими на «кругах» заправляют, турскому султану дани не платят, только как война у турки зачнется, полки
свои на службу выставляют…
— Просим любить нас, лаской
своей не оставить, Аксинья Захаровна, — говорил хозяйке Данило Тихоныч. — И парнишку моего лаской не оставьте… Вы не смотрите, что
на нем такая одежа… Что станешь делать с молодежью? В городе живем, в столицах бываем; нельзя… А по душе, сударыня, парень он у меня хороший, как есть нашего
старого завета.
— Молодость! — молвил
старый Снежков, улыбаясь и положив руку
на плечо сыну. — Молодость, Патап Максимыч, веселье
на уме… Что ж?.. Молодой квас — и тот играет, а коли млад человек не добесится, так
на старости с ума сойдет… Веселись, пока молоды. Состарятся, по крайности будет чем молодые годы
свои помянуть. Так ли, Патап Максимыч?
Елфимовский пряничник девочку сдал
на часовенном дворе старице Салоникее. Большая была начетчица та черница — строгая постница, великая ревнительница по древлему благочестию: двенадцать попов
на своем веку от церкви в раскол сманила. И тем также по бозе ревновала, чтоб городецких подкидышей непременно посолонь в
старую веру крестить.
Когда
старый Улангерский скит в последних годах прошлого столетия сгорел от молнии, ударившей в пору необычайную, в самый крещенский сочельник, галицкая помещица Акулина Степановна Свечина со
своею племянницей Феодосьей Федоровной Сухониной собрала разбежавшихся от ужаса матушек, привела их
на речку Козленец и поставила тут доныне существующий Улангерский скит.
— Полно, Патапушка, все одного кустика ветки, всех одним дождичком мочит, одним солнышком греет, — сказала Манефа. — Может, и с ними льзя по-доброму да по-хорошему сладиться. Я бы, кажись, в одной свитке осталась, со всех бы икон ризы сняла, только бы
на старом месте дали век
свой дожить… Другие матери тоже ничего бы не пожалели!.. Опять же и благодетели нашлись бы, они б не оставили…
— Над
старыми книгами век
свой корпят, — продолжала та, — а не знают, ни что творят, ни что говорят… Верь мне, красавица, нет
на сырой земле ни единой былиночки, котора бы
на пользу человекам не была создана. Во всякой травке, во всяком цветочке великая милость Господня положена… Исполнена земля дивности его, а любви к человекам у него, света, меры нет… Мы ль не грешим, мы ли злобой да кривдой не живем?.. А он, милосердный, все терпит, все любовью
своей покрывает…
Летом галицкая боярыня Акулина Степановна из рода Свечиных, с племянницей
своей Федосьей Федоровной Сухониной, собрала во един круг разбежавшихся матушек, пошла с ними вкупе
на иное место и
на речке
на Кóзленце, супротив
старого скита Фундрикова, ставила обитель Спаса Милостивого.
— Умные речи приятно и слушать, — молвил Чапурин. — Хоть по
старому обычаю в чужой монастырь с
своим уставом не ходят, а
на пир с
своим пирогом не вступают, да ради твоих именин можно заповедь ту и нарушить… Потчуй, именинник, знай только, что этого добра и у нас припасено довольно!
А мы чаяли, что Дунюшка-то маленько погостит у матушки Манефы,
на старом-то
на своем пепелище.
Она теперь только поняла эту усилившуюся к ней, после признания, нежность и ласки бабушки. Да, бабушка взяла ее неудобоносимое горе
на свои старые плечи, стерла своей виной ее вину и не сочла последнюю за «потерю чести». Потеря чести! Эта справедливая, мудрая, нежнейшая женщина в мире, всех любящая, исполняющая так свято все свои обязанности, никого никогда не обидевшая, никого не обманувшая, всю жизнь отдавшая другим, — эта всеми чтимая женщина «пала, потеряла честь»!
Неточные совпадения
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в
свою бытность в Москве слышал и говорил об этом деле и имел
свое составленное
на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и
на улице, пока все трое дошли до здания
Старого Университета.
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат
на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в
свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил.
На звонок тотчас же вошел
старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
Старая, седая Ласка, ходившая за ними следом, села осторожно против него и насторожила уши. Солнце спускалось
на крупный лес; и
на свете зари березки, рассыпанные по осиннику, отчетливо рисовались
своими висящими ветвями с надутыми, готовыми лопнуть почками.
Живя
старою жизнью, она ужасалась
на себя,
на свое полное непреодолимое равнодушие ко всему
своему прошедшему: к вещам, к привычкам, к людям, любившим и любящим ее, к огорченной этим равнодушием матери, к милому, прежде больше всего
на свете любимому нежному отцу.
Старый князь, как и все отцы, был особенно щепетилен насчет чести и чистоты
своих дочерей; он был неблагоразумно ревнив к дочерям, и особенно к Кити, которая была его любимица, и
на каждом шагу делал сцены княгине зa то, что она компрометирует дочь.