Неточные совпадения
Поспорь эдак Аксинья Захаровна с сожителем о мирском, был бы ей окрик, пожалуй, и волосник бы у ней Патап Максимыч поправил. А насчет скитов да лесов и всего эдакого духовного — статья иная, тут не
муж, а жена голова. Тут Аксиньина
воля; за хульные словеса может и лестовкой
мужа отстегать.
— Творя
волю епископа, преосвященного господина Софрония, — внушительно отвечал он и, немного помолчав, сказал: — Через два с половиною года после того, как водворился я в Белой Кринице, прибыл некий благочестивый
муж Степан Трифоныч Жиров, начетчик великий, всей Москве знаем.
А если б по родительскому приказу была я замуж выдана,
мужа бы я почитала, во всем бы
воле его покорялась, всем бы ему угождала.
— А если б супротив
воли выдали замуж меня,
мужа бы я под свой салтык подвела.
—
Муж жене должен быть голова, господин, а мне такого ни в жизнь не стерпеть, — не глядя ни на кого, продолжала речь свою Фленушка. — Захотел бы кто взять меня — иди, голубчик, под мой салтык, свою
волю под лавку брось, пляши, дурень, под мою дудочку. Власти над собой не потерплю — сама власти хочу…
Воли, отваги душа моя просит, да негде ей разгуляться!.. Ровно в каменной темнице, в тесной келье сиди!..
— И кому б такая блажь вспала в голову, чтоб меня взять за себя?.. Не бывать мне кроткой, послушной женой — была б я сварливая, злая, неугодливая!.. На малый час не было б от меня
мужу спокою!.. Служи мне, как извечный кабальный, ни шаг из
воли моей выйти не смей, все по-моему делай! А вздумал бы наперекор, на все бы пошла. Жизни не пожалела б, а уж не дала бы единого часа над собой верховодить!..
— Я, Патап Максимыч, от своего слова не отретчица, — быстрый взор кидая на
мужа, молвила Марья Гавриловна. — И рада б радехонька, да вот теперь уж как он решит… Теперь уж я из его
воли выйти никак не могу. Сами знаете, Патап Максимыч, что такое
муж означает — супротив
воли Алексея Трифоныча сделать теперь ничего не могу.
Толпились перед ним, точно живые, тени других великих страдалиц: русских цариц, менявших по
воле мужей свой сан на сан инокинь и хранивших и в келье дух и силу; других цариц, в роковые минуты стоявших во главе царства и спасавших его…
Жена его, Марфа Игнатьевна, несмотря на то что пред
волей мужа беспрекословно всю жизнь склонялась, ужасно приставала к нему, например, тотчас после освобождения крестьян, уйти от Федора Павловича в Москву и там начать какую-нибудь торговлишку (у них водились кое-какие деньжонки); но Григорий решил тогда же и раз навсегда, что баба врет, «потому что всякая баба бесчестна», но что уходить им от прежнего господина не следует, каков бы он там сам ни был, «потому что это ихний таперича долг».
Подчиняясь суровой
воле мужа, который, видимо, отталкивал ее от себя, княгиня хоть и решилась уехать за границу и при этом очень желала не расставаться с Миклаковым, тем не менее, много думая и размышляя последнее время о самой себе и о своем положении, она твердо убедилась, что никогда и никого вне брака вполне любить не может, и мечты ее в настоящее время состояли в том, что Миклаков ей будет преданнейшим другом и, пожалуй, тайным обожателем ее, но и только.
Княгиня верила в то, что Оля будет женой Чайхидзева, иначе же не пускала бы свою дочь гулять и «заниматься пустяками» в компании забияк, ветреников, безбожников и «некнязей»…Она не могла допустить и сомнения…
Воля мужа для нее — священная воля…Оля тоже верила в то, что она со временем будет расписываться Чайхидзевой…
Неточные совпадения
В молодости она была очень миловидна, играла на клавикордах и изъяснялась немного по-французски; но в течение многолетних странствий с своим
мужем, за которого она вышла против
воли, расплылась и позабыла музыку и французский язык.
Прошло сто лет — и что ж осталось // От сильных, гордых сих
мужей, // Столь полных
волею страстей?
— Предки наши были умные, ловкие люди, — продолжал он, — где нельзя было брать силой и
волей, они создали систему, она обратилась в предание — и вы гибнете систематически, по преданию, как индианка, сожигающаяся с трупом
мужа…
Вот как выражает Белинский свою социальную утопию, свою новую веру: «И настанет время, — я горячо верю этому, настанет время, когда никого не будут жечь, никому не будут рубить головы, когда преступник, как милости и спасения, будет молить себе конца, и не будет ему казни, но жизнь останется ему в казнь, как теперь смерть; когда не будет бессмысленных форм и обрядов, не будет договоров и условий на чувства, не будет долга и обязанностей, и
воля будет уступать не
воле, а одной любви; когда не будет
мужей и жен, а будут любовники и любовницы, и когда любовница придет к любовнику и скажет: „я люблю другого“, любовник ответит: „я не могу быть счастлив без тебя, я буду страдать всю жизнь, но ступай к тому, кого ты любишь“, и не примет ее жертвы, если по великодушию она захочет остаться с ним, но, подобно Богу, скажет ей: хочу милости, а не жертв…
По ст. 85, «женщины, идущие по собственной
воле, во всё время следования не должны быть отделяемы от
мужей и не подлежат строгости надзора».