Неточные совпадения
Мавре
было все равно. Ей хоть сейчас с татарином ли, с жидом ли повенчаться, а Микешка по старой вере
был крепок. Частенько потом случалось, что
в надежде на богатого зятя, Патапа Максимыча, к нему
в кабаках приставали вольны девицы да мирские вдовицы: обвенчаемся, мол. У Микешки один
ответ на таки речи бывал...
Начал расспросы Стуколов, спрашивал про людей
былого времени, с которыми, живучи за Волгой, бывал
в близких сношениях, и про всех почти, про кого ни спрашивал, дали ему один
ответ: «помер… помер… померла».
Сидел Стуколов, склонив голову, и, глядя
в землю, глубоко вздыхал при таких
ответах. Сознавал, что, воротясь после долгих странствий на родину, стал он
в ней чужанином. Не то что людей, домов-то прежних не
было; город, откуда родом
был, два раза дотла выгорал и два раза вновь обстраивался. Ни родных, ни друзей не нашел на старом пепелище — всех прибрал Господь. И тут-то спознал Яким Прохорыч всю правду старого русского присловья: «Не временем годы долги — долги годы отлучкой с родной стороны».
Какая вам до меня треба?» А ему
в ответ: так, мол, и так, столько-то нас человек
в артель собралось,
будь у нас за хозяина.
Ответа не
было. Оглянулся Сергей Андреич, странника след простыл. Ни на дворе, ни на улице не нашли его. Прислуга Колышкина не видела даже, ни как он
в дом вошел, ни как вышел.
Коли
в примету
будет тебе, что ничего он не ведает, молви: «Жаль, мол, тебя, Патап Максимыч боится, чтоб к
ответу тебя не довели.
Таня появилась
в дверях и сказала, что письма не
будет, а когда он назад через скит поедет, завернул бы к Марье Гавриловне… К тому времени она и
ответ напишет и посылочку изготовит.
— Ин вот что сделаем, — сказала Манефа, — отпишу я Петру Спиридонычу, оставил бы он тебя
в скитах до конца собраний и ответил бы мне беспременно с первой же почтой… Каков
ответ получим, таково и сотворим. Велит ехать — часу не задержу, остаться велит — оставайся… Ладно ли так-то
будет?
Теперь уж знал он, как звонят
в колокольчик. Человек с галуном на картузе встретил его не по-прежнему. Заискивал он
в Алексее, старался угодить ему, говорил почтительно. Добрым знаком счел Алексей такое обращенье колышкинской прислуги. Должно
быть, добрый
ответ получен от Патапа Максимыча.
Сопьется старица — бес
споил, загуляет с кем — он же, проворуется — тот же бес
в ответе…
— Да как же ему
в вашу-то пользу тянуть, когда самому за то
ответ придется давать? — сказал Патап Максимыч. — Когда можно
было —
в просьбах мне не отказывал.
Любила Фелицата поспорить и
в споре верх одержать, но
в ответах была нескорá, оттого и брала с собой книжных матерей,
было бы кем поддержать себя на соборе.
— По тем правилам, — не дожидаясь
ответа, продолжала Полихрония, — от язычников, рекше и от зловерных, недавно пришедшего
в скором времени несть праведно производити во епископы, да не возгордевся
в сеть впадет диаволю… А сей Антоний без единыя седмицы токмо год пребывал во благочестии… Притом же по тем правилам во епископы такие люди поставляемы
быть должны, которые с давнего времени испытаны
в слове, вере и
в житии, сообразном правому слову. Так ли?
— Поезжай с Богом, матушка, поезжай, — сказала Манефа. — Управляйся с Божьей помощью, авось успеешь… И другим матерям посоветуй! Да потише бы дело вели, не огласилось бы. Не то до всего докопаются. Зря станете делать, недолго и сторонних
в ответ привести. Не всем советуй, надежным только… Главное дело,
было б шито да крыто… А как Царица Небесная поможет тебе управиться, отпиши поподробнее.
От укоров ее сильно смутился Василий Борисыч и
в ответ ни единого слова не мог вымолвить и тем уверил Устинью, что во время богомольной поездки у них что-то
было.
Тихой радостью вспыхнула Дуня, нежный румянец по снежным ланитам потоком разлился. Дóроги
были ей похвалы Аграфены Петровны. С детства любила ее, как родную сестру,
в возраст придя, стала ее всей душой уважать и каждое слово ее высоко ценила. Не сказала ни слова
в ответ, но, быстро с места поднявшись, живо, стремительно бросилась к Груне и, крепко руками обвив ее шею, молча прильнула к устам ее маленьким аленьким ротиком.
— За себя нимало не опасаюсь я, — молвила спокойно Манефа. — Мало ль кто ко мне наезжает
в обитель — всему начальству известно, что у меня всегда большой съезд живет. Имею отвод, по торговому, мол, делу приезжают. Не даром же плачу гильдию. И бумаги такие
есть у меня, доверенности от купцов разных городов… Коснулись бы тебя —
ответ у нас готов: приезжал, дескать, из Москвы от Мартыновых по торговле красным товаром. И документы показала бы.
— А насчет других скитов, матушка? — сказал Василий Борисыч. — Я ведь гостил и
в Оленеве и
в Улангере два раза
был. А по тем скитам
в купечестве матери не пишутся. Там-то какой
ответ про меня дадут?..
За столом сидели все веселы, только Василий Борисыч подчас хмурился, а когда
в ответ на громкие крики о горьком вине принуждаем
был целоваться, чуть касался губ Прасковьи Патаповны и каждый раз, тяжело вздыхая, шептал...
Целый день не то что из дому, к окну близко не подходил Василий Борисыч и жене не велел подходить… Очень боялся, чтоб грехом не увидала их Манефа… Оттого и
в Осиповку ехать заторопился… «Один конец! — подумал он. — Рано ли, поздно ли, надо же
будет ответ держать…
Была не
была! Поедем!» И на другой день, на рассвете, поехали.
Неточные совпадения
А птичка им
в ответ: // «Все скатерть самобраная // Чинить, стирать, просушивать // Вам
будет… Ну, пусти!..»
— // А Клим ему
в ответ: // «Вы крепостными не
были, //
Была капель великая, // Да не на вашу плешь!
В 1811 году за потворство Бонапарту
был призван к
ответу и сослан
в заточение.
Выслушав такой уклончивый
ответ, помощник градоначальника стал
в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что
будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то
есть приступил к дознанию, и
в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить
в нем несбыточных мечтаний.
Но злаков на полях все не прибавлялось, ибо глуповцы от бездействия весело-буйственного перешли к бездействию мрачному. Напрасно они воздевали руки, напрасно облагали себя поклонами, давали обеты, постились, устраивали процессии — бог не внимал мольбам. Кто-то заикнулся
было сказать, что"как-никак, а придется
в поле с сохою выйти", но дерзкого едва не побили каменьями, и
в ответ на его предложение утроили усердие.