Неточные совпадения
— Вот что, молодой человек, — советовал полковник, интересовавшийся моей работой, — я давно болтаюсь около литературы и выработал свою мерку для каждой новой вещи. Возьмите страницу и сосчитайте сколько раз встречаются
слова «был» и «который». Ведь в языке — весь
автор, а эти два словечка рельефно показывают, какой запас
слов в распоряжении данного
автора. Языку, конечно, нельзя выучиться, но нужно относиться к нему с крайней осторожностью. Нужна строгая школа, то, что у спортсменов называется тренировкой.
Да, хорошо писать заграничному
автору, когда там жизнь бьет ключом, когда он родится на свет уже культурным, когда в самом воздухе висит эта культурная тонкость понимания, — одним
словом, этот заграничный
автор несет в себе громадное культурное наследство, а мы рядом с ним нищие, те жалкие нищие, которые прячут в тряпки собранные по грошикам чужие двугривенные.
Затем сравнительный порядок, в котором расположены эти отдельные части у каждого
автора, — одним
словом, решительно все.
Для окончательного растерзания нового
автора я имел два самых страшных
слова: Белинский и Добролюбов.
Он так и сделал, и ученые очень хвалили, по
словам автора, его сочинения: «О некоторых особенностях древнегерманского права в деле судебных наказаний» и «О значении городского начала в вопросе цивилизации».
Неточные совпадения
Очевидно, фельетонист понял всю книгу так, как невозможно было понять ее. Но он так ловко подобрал выписки, что для тех, которые не читали книги (а очевидно, почти никто не читал ее), совершенно было ясно, что вся книга была не что иное, как набор высокопарных
слов, да еще некстати употребленных (что показывали вопросительные знаки), и что
автор книги был человек совершенно невежественный. И всё это было так остроумно, что Сергей Иванович и сам бы не отказался от такого остроумия; но это-то и было ужасно.
Так скажут многие читатели и укорят
автора в несообразностях или назовут бедных чиновников дураками, потому что щедр человек на
слово «дурак» и готов прислужиться им двадцать раз на день своему ближнему.
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым, может быть, даже похвалите
автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен быть веселого нрава человек!» И после таких
слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!» А кто из вас, полный христианского смиренья, не гласно, а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не так!
Так выражалась Анна Сергеевна, и так выражался Базаров; они оба думали, что говорили правду. Была ли правда, полная правда, в их
словах? Они сами этого не знали, а
автор и подавно. Но беседа у них завязалась такая, как будто они совершенно поверили друг другу.
—
Авторы, — поправил Дронов. — Их — семеро. Все — интеллигенты-разночинцы, те самые, которые… ах, черт! Ну… доползли до точки! «Новое
слово» — а?