Неточные совпадения
— А знаете, Федосья прекрасная женщина, — говорил он, прожевывая свою жесткую закуску. — Я ее очень люблю… Эх, кабы горчицы, немножко горчицы! Полцарства за горчицу… Тридцать пять с половиной самых лучших египетских фараонов за
одну баночку горчицы! Вы знаете, что комнаты,
в которых мы сейчас имеем честь разговаривать, называются «Федосьиными покровами». Здесь прошел
целый ряд поколений, вернее сказать — здесь голодали поколения… Но это вздор, потому что и голод понятие относительное. Вы не хотите рубца?..
Жила она монашенкой и по
целым дням сидела
в своей комнате, как мышь
в норе, — ни
одного звука.
Я совершенно не понимаю, почему Пепко расщедрился и выдал дачному оголтелому мужику
целым двугривенный. Васька зажал монету
в кулаке и помчался через дорогу прямо
в кабак. Он был
в одной рубахе и портах, без шапки и сапог. Бывший свидетелем этой сцены городовой неодобрительно покачал только головой и передернул плечи. Этот двугривенный послужил впоследствии источником многих неприятностей, потому что Васька начал просто одолевать нас.
Одним словом, Пепко допустил бестактность.
Мы сделали самый подробный обзор всего Парголова и имели случай видеть
целый ряд сцен дачной жизни.
В нескольких местах винтили, на
одной даче слышались звуки рояля и доносился певший женский голос, на самом краю составилась партия
в рюхи, причем играли гимназисты, два интендантских чиновника и дьякон. У Пепки чесались руки принять участие
в последнем невинном удовольствии, но он не решился быть навязчивым.
А как хорошо было ранним утром
в парке, где так и обдавало застоявшимся смолистым ароматом и ночной свежестью. Обыкновенно, я по
целым часам бродил по аллеям совершенно
один и на свободе обдумывал свой бесконечный роман. Я не мог не удивляться, что дачники самое лучшее время дня просыпали самым бессовестным образом. Только раз я встретил Карла Иваныча, который наслаждался природой
в одиночестве, как и я. Он находился
в периоде выздоровления и поэтому выглядел философски-уныло.
О, только она
одна в целом мире могла понять меня, а я шел рядом с ней болван-болваном!
День промелькнул незаметно, а там загорелись разноцветные фонарики, и таинственная мгла покрыла «Розу». Гремел хор, пьяный Спирька плясал вприсядку с Мелюдэ,
целовал Гамма и вообще развернулся по-купечески. Пьяный Гришук спал
в саду. Бодрствовал
один Фрей, попрежнему пил и попрежнему сосал свою трубочку. Была уже полночь, когда Спирька бросил на пол хору двадцать пять рублей, обругал ни за что Гамма и заявил, что хочет дышать воздухом.
— Мне кажется, что я только что родился, — уверял он, валяясь
в постели. — Да… Ведь каждый день вечность, по крайней мере
целый век. А когда я засыпаю, мне кажется, что я умираю. Каждое утро — это новое рождение, и только наше неисправимое легкомыслие скрывает от нас его великое значение и внутренний смысл. Я радуюсь, когда просыпаюсь, потому что чувствую каждой каплей крови, что живу и хочу жить… Ведь так немного дней отпущено нам на долю.
Одним словом, пробуждение льва…
Пепко, узнавший об исходе дела, остался совершенно равнодушен и даже по своему коварству, кажется, тайно торжествовал. У нас вообще установились крайне неловкие отношения, выход из которых был
один — разойтись. Мы не говорили между собой по
целым неделям. Очевидно, Пепко находился под влиянием Анны Петровны, продолжавшей меня ненавидеть с женской последовательностью. Нет ничего хуже таких отношений, особенно когда связан необходимостью прозябать
в одной конуре.
Целый ворох рукописей лежал
одной связкой
в уголке, и я не решался к ним прикоснуться, как больной боится разбередить свою рану.
Я отворил дверь и пригласил «синего» жандарма войти, — это был Пепко
в синем сербском мундире. Со страху Федосья видела только
один синий цвет, а не разобрала, что Пепко был не
в мундире русского покроя, а
в сербской куцой курточке. Можно себе представить ее удивление, когда жандарм бросился ко мне на шею и принялся горячо
целовать, а потом проделал то же самое с ней.
Пока Анна Петровна поселилась у сестры, а Пепко остался у меня. Очевидно, это было последствие какой-нибудь дорожной размолвки, которую оба тщательно скрывали. Пепко повесил свою амуницию на стенку, облекся
в один из моих костюмов и предался сладкому ничегонеделанию. Он по
целым дням валялся на кровати и говорил
в пространство.
Неточные совпадения
Влас отвечал задумчиво: // — Бахвалься! А давно ли мы, // Не мы
одни — вся вотчина… // (Да… все крестьянство русское!) // Не
в шутку, не за денежки, // Не три-четыре месяца, // А
целый век… да что уж тут! // Куда уж нам бахвалиться, // Недаром Вахлаки!
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас
в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни
одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас
целой головою.
На это отвечу:
цель издания законов двоякая:
одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие — для того, чтобы законодатели не коснели
в праздности…"
Одна из них описана выше; из остальных трех первая имела
целью разъяснить глуповцам пользу от устройства под домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении
в Глупове академии.
Они тем легче могли успеть
в своем намерении, что
в это время своеволие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они
в один день сбросили с раската и утопили
в реке
целые десятки излюбленных граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казенной подорожной, чиновника.