Неточные совпадения
Между скитом Фаины и скитом Енафы шла давнишняя «пря», и теперь
мать Енафа задалась целью влоск уничтожить Фаину с ее головщицей. Капитолина была рябая девка с длинным носом и левое плечо у ней было выше, а Аглаида красавица — хоть
воду у ней с лица пей. Последнего, конечно, Енафа не говорила своей послушнице, да и торопиться было некуда: пусть исправу сперва примет да уставы все пройдет, а расчет с Фаиной потом. Не таковское дело, чтобы торопиться.
Смиренный заболотский инок повел скитниц так называемыми «волчьими тропами», прямо через Чистое болото, где дорога пролегала только зимой. Верст двадцать пришлось идти мочежинами, чуть не по колена в
воде. В особенно топких местах были проложены неизвестною доброю рукой тоненькие жердочки, но пробираться по ним было еще труднее, чем идти прямо болотом. Молодые девицы еще проходили, а
мать Енафа раз десять совсем было «огрузла», так что инок Кирилл должен был ее вытаскивать.
Вася был отправлен сейчас же к
матери в Мурмос, а Груздев занялся караваном с своею обычною энергией. Во время сплава он иногда целую неделю «ходил с теми же глазами», то есть совсем не спал, а теперь ему приходилось наверстывать пропущенное время. Нужно было повернуть дело дня в два. Нанятые для сплава рабочие роптали, ссылаясь на отваливший заводский караван. Задержка у Груздева вышла в одной коломенке, которую при спуске на
воду «избочило», — надо было ее поправлять, чтобы получилась правильная осадка.
— Да ты што с ней разговариваешь-то? — накинулась
мать Енафа. — Ее надо в
воду бросить — вот и весь разговор… Ишь, точно окаменела вся!.. Огнем ее палить, на мелкие части изрезать… Уж пытала я ее усовещивать да молить, так куды, приступу нет! Обошел ее тот, змей-то…
Неточные совпадения
— Выпей, выпей водки непременно, а потом сельтерской
воды и много лимона, — говорил Яшвин, стоя над Петрицким, как
мать, заставляющая ребенка принимать лекарство, — а потом уж шампанского немножечко, — так, бутылочку.
Ребенка вынули на одной руке из ванны, окатили
водой, окутали простыней, вытерли и после пронзительного крика подали
матери.
— Теперь благослови,
мать, детей своих! — сказал Бульба. — Моли Бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую, [Рыцарскую. (Прим. Н.В. Гоголя.)] чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то — пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к
матери: молитва материнская и на
воде и на земле спасает.
Два-три десятка детей ее возраста, живших в Каперне, пропитанной, как губка
водой, грубым семейным началом, основой которого служил непоколебимый авторитет
матери и отца, переимчивые, как все дети в мире, вычеркнули раз-навсегда маленькую Ассоль из сферы своего покровительства и внимания.
— Ничего, ничего! — кричал он
матери и сестре, — это обморок, это дрянь! Сейчас только доктор сказал, что ему гораздо лучше, что он совершенно здоров!
Воды! Ну, вот уж он и приходит в себя, ну, вот и очнулся!..