Неточные совпадения
«
Вот этой жениха не нужно будет искать: сама найдет, — с улыбкой думала Хиония Алексеевна, провожая глазами убегавшую Верочку. — Небось не закиснет в девках, как эти принцессы, которые умеют только важничать… Еще считают себя образованными девушками, а когда пришла пора выходить замуж, — так я же им и ищи жениха. Ох,
уж эти мне принцессы!»
—
Вот он, — проговорил Лука, показывая глазами на молодого красивого лакея с английским пробором. — Ишь, челку-то расчесал! Только
уж я сам доложу о вас, Сергей Александрыч… Да какой вы из себя-то молодец… а! Я живой ногой… Ах ты, владычица небесная!..
— Устрой, милостивый господи, все на пользу… — вслух думал старый верный слуга, поплевывая на суконку. —
Уж, кажется, так бы хорошо, так бы хорошо…
Вот думать, так не придумать!.. А из себя-то какой молодец… в прероду свою вышел. Отец-от вон какое дерево был: как, бывало, размахнется да ударит, так замертво и вынесут.
— Теперь
уж ничего не поделаешь… А
вот вы, козочка, кушайте поменьше — и талия будет. Мы в пансионе уксус пили да известку ели, чтобы интереснее казаться…
— Ведь вы себе представить не можете, Марья Степановна, какие гордецы все эти Ляховские и Половодовы!..
Уж поверьте мне, что они теперь мечтают… да, именно мечтают, что
вот приехал Привалов да прямо к ним в руки и попал…
«А там женишок-то кому еще достанется, — думала про себя Хиония Алексеевна, припоминая свои обещания Марье Степановне. —
Уж очень Nadine ваша нос кверху задирает. Не велика в перьях птица: хороша дочка Аннушка, да хвалит только мать да бабушка! Конечно, Ляховский гордец и кощей, а если взять Зосю, —
вот эта, по-моему, так действительно невеста: всем взяла… Да-с!.. Не чета гордячке Nadine…»
— Знаю, что тяжело тебе к ним идти, — пожалела Марья Степановна, — да что
уж будешь делать.
Вот и отец то же говорит.
— Гм… — промычал Веревкин и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. — Дело
вот в чем, Сергей Александрыч… Я буду говорить с вами как старый университетский товарищ. Гм… Одним словом, вы, вероятно,
уже заметили, что я порядочно опустился…
— О да… Могу вас уверить.
Вот на эту сторону его характера вам и нужно действовать. Ведь женщины всесильны, Александр Павлыч, —
уже с улыбкой прибавил дядюшка.
— Ну, к отцу не хочешь ехать, ко мне бы заглянул, а
уж я тут надумалась о тебе. Кабы ты чужой был, а то о тебе же сердце болит…
Вот отец-то какой у нас: чуть что — и пошел…
— А ты когда же это к Ляховскому-то поедешь? — обратилась Марья Степановна к Привалову. — Долго
уж больно что-то собираешься… Тоже
вот на заводы не едешь.
— Мудрено что-то, — вздыхала Марья Степановна. — Не пойму я этого Сережу… Нету в нем чего-то, характеру недостает: собирается-собирается куда-нибудь, а глядишь — попал в другое место. Теперь
вот тоже относительно Нади: как будто она ему нравится и как будто он ее даже боится… Легкое ли место — такому мужчине какой-нибудь девчонки бояться! И она тоже мудрит над ним… Я
уж вижу ее насквозь: вся в родимого батюшку пошла, слова спросту не молвит.
— Вы приехали как нельзя более кстати, — продолжал Ляховский, мотая головой, как фарфоровый китаец. — Вы, конечно,
уже слышали, какой переполох устроил этот мальчик, ваш брат… Да, да Я удивляюсь. Профессор Тидеман — такой прекрасный человек… Я имею о нем самые отличные рекомендации. Мы как раз кончили с Альфонсом Богданычем кой-какие счеты и теперь можем приступить прямо к делу…
Вот и Александр Павлыч здесь. Я, право, так рад, так рад вас видеть у себя, Сергей Александрыч… Мы сейчас же и займемся!..
— Ах, угодники-бессребреники!.. Да Данила Семеныч приехал… А
уж я по его образине вижу, што он не с добром приехал: и черт чертом, страсть глядеть. Пожалуй, как бы Василия-то Назарыча не испужал… Ей-богу!
Вот я и забежал к вам… потому…
— Раньше-то бывал, а
вот теперь которую неделю и глаз не кажет. Не знаю
уж, што с ним такое попритчилось.
— Цветет-то она цветет, да кабы не отцвела скоро, — с подавленным вздохом проговорила старуха, — сам знаешь, девичья краса до поры до время, а Надя
уж в годах, за двадцать перевалило. Мудрят с отцом-то, а
вот счастья господь и не посылает… Долго ли до греха — гляди, и завянет в девках. А Сережа-то прост, ох как прост, Данилушка. И в кого уродился, подумаешь… Я так полагаю, што он в мать, в Варвару Павловну пошел.
— Вы
уж извините меня, Сергей Александрыч… Я не пошел бы беспокоить вас, да
вот Хина пристала, ей-богу…
—
Вот не ожидал!.. — кричал Ляховский навстречу входившему гостю. — Да для меня это праздник… А я, Василий Назарыч, увы!.. — Ляховский только указал глазами на кресло с колесами, в котором сидел. — Совсем развинтился…
Уж извините меня, ради бога! Тогда эта болезнь Зоси так меня разбила, что я совсем приготовился отправляться на тот свет, да
вот доктор еще придержал немного здесь…
— А помните моего дядюшку, который приезжал сюда рыбку
удить?..
Вот и заклевало…
— Да очень просто: взяла да ушла к брату… Весь город об этом говорит. Рассказывают, что тут разыгрался целый роман… Вы ведь знаете Лоскутова? Представьте себе, он давно
уже был влюблен в Надежду Васильевну, а Зося Ляховская была влюблена в него… Роман, настоящий роман! Помните тогда этот бал у Ляховского и болезнь Зоси? Мне сразу показалось, что тут что-то кроется, и
вот вам разгадка; теперь весь город знает.
— Ну
вот… ты
уж и рассердилась… А я тебя люблю.
— Могу вас уверить, что серьезного ничего не было… Просто были детские воспоминания; затем сама Надежда Васильевна все время держала себя с Приваловым как-то
уж очень двусмысленно; наконец, старики Бахаревы помешались на мысли непременно иметь Привалова своим зятем.
Вот и все!..
— Ах, не спрашивайте, пожалуйста! — жеманно отвечала Хиония Алексеевна. — Вы знаете мой проклятый характер… После вашего отъезда доктор посоветовал ехать на воды —
вот я и отправилась. У меня
уж такой характер. А здесь встречаю Софью Игнатьевну… случайно познакомились…
Но Хиония Алексеевна была
уже за порогом, предоставив Привалову бесноваться одному. Она была довольна, что наконец проучила этого миллионера, из-за которого она перенесла на своей собственной спине столько человеческой несправедливости. Чем она не пожертвовала для него — и
вот вам благодарность за все труды, хлопоты, неприятности и даже обиды. Если бы не этот Привалов, разве Агриппина Филипьевна рассорилась бы с ней?.. Нет, решительно нигде на свете нет ни совести, ни справедливости, ни признательности!
— А так… Вы свое, по закону, получили сполна в форме приданого…
Вот и любуйтесь на свои тряпки! Тьфу!..
Уж именно — век живи, век учись, а дураком умрешь…
— Да чего нам делать-то? Известная наша музыка, Миколя; Данила даже двух арфисток вверх ногами поставил: одну за одну ногу схватил, другую за другую да обеих, как куриц, со всем потрохом и поднял… Ох-хо-хо!.. А публика даже
уж точно решилась: давай Данилу на руках качать. Ну, еще акварию раздавили!..
Вот только тятеньки твоего нет, некогда ему, а то мы и с молебном бы ярмарке отслужили. А тятеньке везет, на третий десяток перевалило.
— А ведь мое дело на днях вырешится окончательно… Как же! Я
уж говорил об этом Павле Ивановне.
Вот и бумаги…
— Как я рада видеть вас… — торопливо говорила Надежда Васильевна, пока Привалов раздевался в передней. — Максим
уж несколько раз спрашивал о вас… Мы пока остановились у доктора. Думали прожить несколько дней, а теперь
уж идет вторая неделя.
Вот сюда, Сергей Александрыч.
— Женюсь, батенька…
Уж предложение сделал Вере Васильевне и с Марьей Степановной переговорил. Старуха обещала, если выправлю «Моисея». Теперь дело за Васильем Назарычем. Надоело болтаться. Пора быть бычку на веревочке. Оно и необходимо, ежели разобрать… Только
вот побаиваюсь старика, как бы он не заворотил мне оглобли.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да
вот тогда вы дали двести, то есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же, чтобы
уже ровно было восемьсот.
Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить. А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский
уж слишком!., признаюсь, большая неприятность…
Вот и муж мой… он там получит генеральский чин.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было
уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так
вот и тянет! В одном ухе так
вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Лука Лукич (про себя, в нерешимости).
Вот тебе раз!
Уж этого никак не предполагал. Брать или не брать?
Городничий. Не верьте, не верьте! Это такие лгуны… им
вот эдакой ребенок не поверит. Они
уж и по всему городу известны за лгунов. А насчет мошенничества, осмелюсь доложить: это такие мошенники, каких свет не производил.