Неточные совпадения
При всем внешнем достоинстве его манер и движений он ходил шагами неровными,
то несколько учащая их, как бы хотел куда-то броситься,
то замедляя их и, наконец, вовсе останавливаясь и задумываясь.
— Да, прошу тебя, пожалуй усни, — и с этими словами отец протопоп, оседлав свой гордый римский нос большими серебряными очками, начал медленно перелистывать свою синюю книгу. Он не читал, а только перелистывал эту книгу и
при том останавливался не на
том, что в ней было напечатано, а лишь просматривал его собственной рукой исписанные прокладные страницы.
Все эти записки были сделаны разновременно и воскрешали пред старым протопопом целый мир воспоминаний, к которым он любил по временам обращаться.
Протоиерей пропустил несколько заметок и остановился опять на следующей: «Получив замечание о бездеятельности, усматриваемой в недоставлении мною обильных доносов, оправдывался, что в расколе делается только
то, что уже давно
всем известно, про что и писать нечего, и
при сем добавил в сем рапорте, что наиглавнее
всего, что церковное духовенство находится в крайней бедности, и
того для, по человеческой слабости, не противодейственно подкупам и даже само немало потворствует расколу, как и другие прочие сберегатели православия, приемля даяния раскольников.
Дабы не допустить его до суда
тех архиерейских слуг, коих великий император изволил озаглавить „лакомыми скотинами“ и „несытыми татарами“, я призвал к себе и битого и небитого и настоятельно заставил их поклониться друг другу в ноги и примириться, и
при сем заметил, что дьякон Ахилла исполнил сие со
всею весьма доброю искренностью.
Протест свой он еще не считает достаточно сильным, ибо сказал, „что я сам для себя думаю обо
всем чудодейственном,
то про мой обиход
при мне и остается, а не могу же я разделять бездельничьих желаний — отнимать у народа
то, что одно только пока и вселяет в него навык думать, что он принадлежит немножечко к высшей сфере бытия, чем его полосатая свинья и корова“.
— Я сто раз его срезывал, даже на
той неделе еще раз обрезал. Он в смотрительской комнате, в училище, пустился ораторствовать, что праздничные дни будто заключают в себе что-то особенное этакое, а я его
при всех и осадил. Я ему очень просто
при всех указал на математически доказанную неверность исчисления праздничных дней. Где же, говорю, наши праздники? У вас Рождество, а за границей оно уже тринадцать дней назад было. Ведь прав я?
Захария во
все время этого рассказа ходил
тою же подпрыгивающею походкой и лишь только на секунду приостанавливался, по временам устранял со своего пути
то одну,
то другую из шнырявших по комнате белокурых головок, да когда дьякон совсем кончил,
то он
при самом последнем слове его рассказа, закусив губами кончик бороды, проронил внушительное: «Да-с, да, да, да, однако ничего».
Через час времени, проведенный Термосесовым в разговоре с Бизюкиной о
том, что ни одному дураку на свете не надо давать чувствовать, что он глуп, учитель явился с приглашением для
всех пожаловать на вечер к Порохонцеву и
при этом добавил...
На
все это имею честь обратить внимание вашего превосходительства и
при сем считаю своею обязанностью свидетельствовать пред вашим превосходительством о незаменимых заслугах находящегося
при мне вольнонаемного канцелярского служителя Измаила Петрова Термосесова, тонкой наблюдательности которого и уменью проникать во
все слои общества я обязан многими драгоценными сведениями, и смею выразить
ту мысль, что если бы начальству угодно было употребить этого даровитого человека к самостоятельной работе в наблюдательном роде,
то он несомненно мог бы принесть пользу безмерную».
Термосесов прочел письмо, в котором Борноволоков жаловался своей петербургской кузине Нине на свое несчастие, что он в Москве случайно попался Термосесову, которого
при этом назвал «страшным негодяем и мерзавцем», и просил кузину Нину «работать
всеми силами и связями, чтобы дать этому подлецу хорошее место в Польше или в Петербурге, потому что иначе он, зная
все старые глупости, может наделать черт знает какого кавардаку, так как он способен удивить свет своею подлостью, да и к
тому же едва ли не вор, так как всюду, где мы побываем, начинаются пропажи».
Целую ночь он не спал,
все думал думу: как бы теперь, однако, помочь своему министру юстиции? Это совсем не
то, что Варнавку избить. Тут нужно бы умом подвигать. Как же это: одним умом, без силы? Если бы хоть
при этом… как в сказках, ковер-самолет, или сапоги-скороходы, или… невидимку бы шапку! Вот тогда бы он знал, что сделать очень умное, а
то… Дьякон решительно не знал, за что взяться, а взяться было необходимо.
Но и
то ожесточение сие не особенное, потому владыка решение консисторское о назначении следствия насчет проповеди синим хером перечеркнули и
все тем негласно успокоили, что назначили отца Савелия к причетнической
при архиерейском доме должности, — да-с!
— Да по распоряжению самого обер-протопресвитера Бажанова послан придворный регент по
всей России для царской певческой басов выбирать. В генеральском чине он и ордена имеет, и даром что гражданский, а ему архиерей
все равно что ничего, потому что ведь у государя и кучер, который на козлах ездит, и
тот полковник. Ну-с, а приказано ему, этому регенту, идти потаенно, вроде как простолюдину, чтобы баса
при нем не надюжались, а по воле бы он мог их выслушать.
Почтмейстерша вскипела. Она еще раз потрогала дверь, но дверь не отпирается: крючок постукивает, но сидит в петле, а между
тем сквозь дверь слышно два дыхания. Два! Можно представить себе
весь ужас, объявший сердце жены
при таком внезапном открытии!
Быстрая езда по ровной, крепкой дороге имела на петербургскую даму
то приятное освежающее действие, в котором человек нуждается, проведя долгое время в шуме и говоре,
при необходимости принимать во
всем этом свою долю участия. Мордоконаки не смеялась над
тем, что она видела. Она просто отбыла свой визит в низменные сферы и уходила от них с
тем самым чувством, с каким она уходила с крестин своей экономки, упросившей ее когда-то быть восприемницей своего ребенка.
Неточные совпадения
Стародум. Оттого, мой друг, что
при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в
том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель
все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он
всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на
то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И
все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах
при малейшем его движении.
Тут открылось
все: и
то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и
то, что он издавал свои собственные законы. В оправдание свое он мог сказать только
то, что никогда глуповцы в столь тучном состоянии не были, как
при нем, но оправдание это не приняли, или, лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
По-видимому, эта женщина представляла собой тип
той сладкой русской красавицы,
при взгляде на которую человек не загорается страстью, но чувствует, что
все его существо потихоньку тает.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому.
При словах мужика о
том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и,
все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом.