Неточные совпадения
Вообще присутствия всякого рувни князь не сносил, а водился
с окрестными хлыстами, сочинял
им для
их радений песни и стихи, сам мнил себя и хлыстом, и духоборцем, и участвовал в радениях, но в
Бога не верил, а только юродствовал со скуки и досады, происходивших от бессильного гнева на позабывшее о
нем правительство.
Вы можете этому не поверить, но это именно так; вот, недалеко ходить, хоть бы сестра моя, рекомендую: если вы
с ней хорошенько обойдетесь да этак иногда кстати пустите при ней о чем-нибудь божественном, так случись потом и недостаток в деньгах, она и денег подождет; а заговорите
с ней по-модному, что «мол
Бог — пустяки, я знать
Его не хочу», или что-нибудь такое подобное, сейчас и провал, а… а особенно на нашей службе… этакою откровенностию даже все можно потерять сразу.
«Фу, — думаю, — какой вздор мне этот человек рассказывает!» Махнул рукой и отпустил
его с Богом.
«Нет, а ты, — говорит, — еще подожди, что будет?» И потом
он целый день все со мной воевал и после обеда и, слава
богу, заснул, а я, плачучи, вынула из сундука кусочек холстинки, что
с похорон дали, да и стала
ему исподние шить; а
он вдруг как вскочит. «Стой, говорит, злодейка! что ты это делаешь?» — «Тебе, говорю, Маркел Семеныч, исподние шью». — «Врешь, говорит, ты это не мне шьешь, а ты это дьякону».
«Извольте, говорю, Василий Иванович, если дело идет о решительности, я берусь за это дело, и школы вам будут, но только уж смотрите, Василий Иванович!» — «Что, спрашивает, такое?» — «А чтобы мои руки были развязаны, чтоб я был свободен, чтобы мне никто не препятствовал действовать самостоятельно!»
Им было круто,
он и согласился, говорит: «Господи! да
Бог тебе в помощь, Ильюша, что хочешь
с ними делай, только действуй!» Я человек аккуратный, вперед обо всем условился: «смотрите же, говорю, чур-чура: я ведь разойдусь, могу и против земства ударить, так вы и там меня не предайте».
Наш народ еще, слава
богу, глуп,
с ним еще, слава
богу, жить можно…
— Нет, ты постой, что дальше-то будет. Я говорю: да
он, опричь того, ваше превосходительство, и
с норовом независимым, а это ведь, мол, на службе не годится. «Как, что за вздор? отчего не годится?» — «Правило-де такое китайского философа Конфуция есть, по-китайски
оно так читается: „чин чина почитай“». — «Вздор это чинопочитание! — кричит. — Это-то все у нас и портит»… Слышишь ты?.. Ей-богу: так и говорит, что «это вздор»… Ты иди к
нему, сделай милость, завтра, а то
он весь исхудает.
— Полноте,
бога ради! Нынешняя служба никого не изнуряет. Василий Иванович говорил мне, что вы нуждаетесь в некоторых материалах для своей работы о больницах. Чудак этот Василий Иванович! — вставил губернатор
с добродушной улыбкой. — Труженик вечный, а мастер — никогда! Я как увидел
его — сказал это, и не ошибся.
— «Стяните вы ее, Россию-то, а то ведь она у вас р-а-с-с-ы-п-е-т-с-я!» — привел
он из тургеневской брошюры и снова захохотал. — Вы, впрочем, сами здесь, кажется, насчет стягиванья… липким пластырем, что ли ее, Федорушку, спеленать хотите? — обратился
он ко мне, отирая выступившие от смеха слезы. — Скажите
бога ради, что такое вы задумали нам приснастить.
— Какое же поумнеть? Мыла, разумеется, уж не ест; а пока сидел у меня — все пальцами нос себе чистил. Из ничего ведь, батюшка, только
Бог свет создал, да и это нынешние ученые у
него оспаривают. Нет-с; сей Калатузов только помудренел. Спрашиваю
его, что, как
его дела идут?
Согласитесь, что это
бог знает что за странный вывод, и
с моей стороны весьма простительно было сказать, что я
его даже не понимаю и думаю, что и сам-то
он себя не понимает и говорит это единственно по поводу рюмки желудочной водки, стакана английского пива да бутылки французского шампанского. Но представьте же себе, что ведь нет-с:
он еще пошел со мной спорить и отстаивать свое обидное сравнение всего нашего общества
с деревенскою попадьею, и на каком же основании-с? Это даже любопытно.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера,
с тем чтобы отправить
его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Говорят, что я
им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял
с иного, то, право, без всякой ненависти.
Сначала
он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к
нему не поедет, и что
он не хочет сидеть за
него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился
с ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.
Бобчинский.
Он,
он, ей-богу
он… Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы
с Петром-то Ивановичем ели семгу, — больше потому, что Петр Иванович насчет своего желудка… да, так
он и в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло страхом.
Глеб —
он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, //
С родом,
с племенем; что народу-то! // Что народу-то!
с камнем в воду-то! // Все прощает
Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!