Неточные совпадения
Должность нелегкая; за дорогу, бывало, несколько
раз такие перемены происходят, то слабеешь, то исправишься, а дома от седла совсем уже как неживого отрешат, положат и
станут давать хрен нюхать; ну а потом привык, и все это нипочем сделалось; еще, бывало, едешь, да все норовишь какого-нибудь встречного мужика кнутом по рубахе вытянуть.
А она начнет плакать, и от одного дня
раз от
разу больше и жалостнее
стала плакать, и мне жалобами докучает, и вдруг ни с того ни с сего
стала все мне деньги сулить. И наконец пришла последний
раз прощаться и говорит...
Я с ними больше и говорить не
стал и не видел их больше, как окромя одного, и то случаем: пригонил отколь-то
раз один мой сынишка и говорит...
Я от этого
стал уклоняться, потому что их много, а я один, и они меня ни
разу не могли попасть одного и вдоволь отколотить, а при мужиках не смели, потому что те за мою добродетель всегда стояли за меня.
— А оттого, — говорит, — что у меня голова не чайная, а у меня голова отчаянная: вели мне лучше еще рюмку вина подать!.. — И этак он и
раз, и два, и три у меня вина выпросил и
стал уже очень мне этим докучать. А еще больше противно мне
стало, что он очень мало правды сказывает, а все-то куражится и невесть что о себе соплетет, а то вдруг беднится, плачет и все о суете.
Князь сейчас опять за мною и посылает, и мы с ним двое ее и слушаем; а потом Груша и сама
стала ему напоминать, чтобы звать меня, и начала со мною обращаться очень дружественно, и я после ее пения не
раз у нее в покоях чай пил вместе с князем, но только, разумеется, или за особым столом, или где-нибудь у окошечка, а если когда она одна оставалась, то завсегда попросту рядом с собою меня сажала. Вот так прошло сколько времени, а князь все смутнее начал
становиться и один
раз мне и говорит...
Я ничего не ответил, а только
стал от этого времени к ней запросто вхож: когда князя нет, я всякий день два
раза на день ходил к ней во флигель чай пить и как мог ее развлекал.
— Сестрица моя, моя, — говорю, — Грунюшка! откликнись ты мне, отзовись мне; откликнися мне; покажися мне на минуточку! — И что же вы изволите думать: простонал я этак три
раза, и
стало мне жутко, и зачало все казаться, что ко мне кто-то бежит; и вот прибежал, вокруг меня веется, в уши мне шепчет и через плеча в лицо засматривает, и вдруг на меня из темноты ночной как что-то шаркнет!.. И прямо на мне повисло и колотится…
— Ну, так послушай же, — говорит, — теперь же
стань поскорее душе моей за спасителя; моих, — говорит, — больше сил нет так жить да мучиться, видючи его измену и надо мной надругательство. Если я еще день проживу, я и его и ее порешу, а если их пожалею, себя решу, то навек убью свою душеньку… Пожалей меня, родной мой, мой миленый брат; ударь меня
раз ножом против сердца.
Тут татарам меня уже бить нельзя, потому что я как
раз под ущельем
стал, и чтобы им стрелять в меня, надо им из щели высунуться, а наши их с того берега пулями как песком осыпают.
— Как же-с; не
раз говорил; да что же, когда справок нет… не верят, так и в монастырь светскую ложь занес, и здесь из благородных числюсь. Да уже все равно доживать: стар
становлюсь.
Я так и сделал: три ночи всё на этом инструменте, на коленях, стоял в своей яме, а духом на небо молился и
стал ожидать себе иного в душе совершения. А у нас другой инок Геронтий был, этот был очень начитанный и разные книги и газеты держал, и дал он мне один
раз читать житие преподобного Тихона Задонского, и когда, случалось, мимо моей ямы идет, всегда, бывало, возьмет да мне из-под ряски газету кинет.
Горданову Иосаф Висленев сообщал и свои надежды, что эти три тысячи зато будут для него последним уроком, что он их выплатит, как наказание за свою неуместную доверчивость, и откланяется; но пока он искал средства расплатиться и раскланяться, прошло еще полгода, и ему был предъявлен второй счет на такую же сумму, от признания которой не было возможности уклониться после того, как эта
статья раз уже была признана, и Висленев явился должником своей жены уже не на три, а на шесть тысяч рублей.
Неточные совпадения
После помазания больному
стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни
разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.
— Хорошо, — сказала она и, как только человек вышел, трясущимися пальцами разорвала письмо. Пачка заклеенных в бандерольке неперегнутых ассигнаций выпала из него. Она высвободила письмо и
стала читать с конца. «Я сделал приготовления для переезда, я приписываю значение исполнению моей просьбы», прочла она. Она пробежала дальше, назад, прочла всё и еще
раз прочла письмо всё сначала. Когда она кончила, она почувствовала, что ей холодно и что над ней обрушилось такое страшное несчастие, какого она не ожидала.
Ей даже досадно
стало на нее за то, что она оправилась как
раз в то время, как было послано письмо.
Левин презрительно улыбнулся. «Знаю, — подумал он, — эту манеру не одного его, но и всех городских жителей, которые, побывав
раза два в десять лет в деревне и заметив два-три слова деревенские, употребляют их кстати и некстати, твердо уверенные, что они уже всё знают. Обидной,
станет 30 сажен. Говорит слова, а сам ничего не понимает».
И в первый
раз она на мгновение почувствовала за него, перенеслась в него, и ей жалко
стало его.